Свобода совести, а также от неё

На этой неделе в Госдуму был внесен законопроект, устанавливающий уголовную ответственность за оскорбление чувств верующих. Под этим деянием понимаются осквернение или уничтожение объектов и предметов культа, а также публичное унижение богослужений и религиозных убеждений граждан. В качестве наказания предусмотрены штрафы от 100 тысяч до полумиллиона рублей, исправительные работы на срок до 400 часов, лишение свободы до пяти лет.
Законопроект будет рассмотрен Госдумой, видимо, в октябре — ноябре, но юристы, политики и богословы уже начали полемику вокруг него. Все они, однако, сходятся в одном: перевод правонарушений подобного рода в разряд уголовных вполне обоснован, поскольку “крестоповалы” и демонстративные кощунства становятся модным занятием среди людей, которые, по выражению Василия Ключевского, понимают свободу совести как свободу от совести.
Но есть и сомнения. Религиозное чувство — материя тонкая, а где тонко, там и рвется. Не станем вступать в глубокомысленный спор на предмет, что представляла собой февральская акция в храме Христа Спасителя — осквернение святынь или “креативный арт-проект”. Возьмем ситуацию попроще. Скажем, выложил кто-то в Интернете видеоролик о ДТП с участием нетрезвого священнослужителя да еще насмешливым комментарием сопроводил. Будет это считаться поношением, влекущим уголовную ответственность? Или, допустим, в печати припомнят РПЦ ее “нефтяные” и “табачные” льготы… Впрочем, это грехи девяностых годов. Возьмем пример поближе к нам по времени и месту: если некто публично заявит о недопустимости финансирования из областного бюджета строительства в Новокузнецке храма Рождества Христова, будет ли это квалифицировано как пляска на костях (ведь храм посвящен памяти о погибших шахтерах Кузбасса)?
Понятно, что в постсоветской России так уж повелось: на святое дело и бюджета не жалко — тут надобно всем миром… Помнится, еще первый губернатор Кузбасса Михаил Кислюк говаривал, покидая область: “Зато я храмы строил”.
Ну а как все-таки быть с гипотетическим охальником, который считает, что бюджетные деньги, если уж речь идет о памяти, следовало бы поделить между семьями погибших. Содержит ли такое заявление состав преступления? Или позволим гражданину безнаказанно пропагандировать исполненную вредоносного цинизма мысль насчет того, что светский характер нашего государства распространяется и на бюджетную сферу?
Ну да ладно, оставим юристам право судить, кто кого может подвести под статью УК и какую именно. Тем более что они еще не все прописаны. Зато есть (и вроде никто не покушается отменить ее) статья 14 Конституции Российской Федерации, провозглашающая нашу страну светским государством, от которого религиозные объединения отделены. В общественном сознании эта конституционная норма понимается обычно как декларация об отлучении церкви от государственных дел. Но между тем статья охраняет, как говорится, от чужого устава и сам монастырь.
Нужен ли самой церкви тот курящийся ладаном пафос, что все более окутывает ее взаимоотношения с государством? Разумеется, власть обязана оградить храмы и верующих от осквернителей, вандалов и хулиганов. Но в последние годы государство так усердно припадает “к руце Божией”, что возникает подозрение, что нам демонстрируют не только форсированное возрождение духовности, но и приверженность установлению “православие, народность, самодержавие”. Возможно, власть надеется таким образом освятить свои деяния. Но надо ли это церкви?