По следам загадочной экспедиции
Всё началось с появления в редакции самодельного альбома, который принес Владимир Абаскалов из города Мыски. Фотографии были странные и какие-то нереальные: люди с застывшими испуганными лицами, одетые в тряпье, грязные голенькие дети, много военных у остроконечных длинных лодок, напоминающих пироги, бытовые сценки вроде заготовки дров, семейные фото, первозданная природа. Было видно, что снимки очень старые. Удивляло, что они цветные.
“Это я их раскрасил, — объяснил Владимир Борисович. — Мне показалось, что так более достоверно, особенно что касается природы. Это мой первый альбом о жизни и быте шорского народа”.
Владимир — пенсионер, позади 40 лет трудового стажа. Когда появилось больше свободного времени, увлекся старой фотографией. “Меня всегда интересовала ретрофотография, — говорит он, — снимки давно ушедших людей другой эпохи, старые улочки родного города, парки, аллеи. Берешь порой снимок, ветхий, растрескавшийся, и вдыхаешь в него новую жизнь. Потом возвращаешь фото людям, которые его принесли, и видишь, как они радуются. Так родился альбом “Ретро-Мыски”.
Однажды совершенно случайно в Интернете попался на глаза снимок, под которым было написано “Историческое фото”. Рассмотрел, заинтересовался, начал копаться в Интернете. Да это же родные края! Экспедиция 1913 года под руководством Георгия Иванова. Это его фотографии, а на них отражена жизнь и быт шорцев столетней давности. Шорцы проживают в основном на юге Кузбасса, в том числе и в Мысках. Ну как не заняться изысканием и не внести свою лепту в сборе информации! По крупицам собирал воспоминания, разговаривал с людьми, рылся в архивах, обращался в краеведческий музей. В результате у меня скопилось более 100 фотографий, и чуть-чуть приподнялась завеса тайны. Через год кропотливой работы и появился этот альбом.
На одном из снимков улыбающийся офицер у самовара. Это и есть Георгий Иванович Иванов — топограф, фотограф, землеустроитель, землемер, лесничий, исследователь, действительный член Алтайского подотдела Западно-Сибирского отдела Императорского русского географического общества, чиновник отряда по образованию переселенческих участков Кабинета Его Императорского Величества. В мае 1913 года он отправился в экспедицию от Кузнецка до Усть-Кабырзы и оттуда привез эти удивительные фотографии и множество… загадок.
Георгий Иванов родился в 1876 году в семье омских мещан, поступил в уездное училище, по окончании которого приказом министра земледелия и государственных имуществ был назначен старшим межевщиком отряда по образованию переселенческих участков Кабинета Его Императорского Величества. Спустя полтора года он был уже топографом второго разряда без чина, а через два года его перевели во временный штат землеустроительных чинов высочайшего Кабинета для составления и предъявления отводных записей в Алтайском округе. По делам новой службы Георгий Иванов переехал в Барнаул — тогдашнюю окружную столицу.
В то время в России заканчивалась земельная реформа, начавшаяся ещё в 1899-м. В Барнаульском, Бийском и Кузнецком уездах шли работы по межеванию и образованию переселенческих участков. В таких землеустроительных партиях и участвовал Георгий Иванович, предложивший начальству использовать в горно-лесной местности способ магнитной съёмки. К тринадцатому году топограф первого разряда Иванов был назначен производителем работ Кузнецкого уезда, он освоил фотографию и с большим увлечением фотографировал всё, что видел вокруг: природу, людей, их быт. Снимки по просьбе Западно-Сибирского отдела Императорского географического общества, чьим действительным членом он стал, присылал в подотдел в Барнауле.
В мае 1913 года высочайший Кабинет снарядил ту самую таинственную экспедицию по реке Мрас-Су, Георгий Иванович был назначен ее руководителем. Дождавшись большой майской воды, выдвинулись из уездного Кузнецка. Шли на шестах вверх по течению, поднявшись по Томи до устья Мраса — Мрас-Су. А оттуда до Усть-Кабырзы — это около 200 км.
Кажется, ничего особенного в экспедиции Иванова не было. Просто померили, помежевали, отделили участки для местных… Только масштаб ивановской партии не может не впечатлять. В один из кадров попали одиннадцать больших длинных лодок. А сколько осталось за кадром? А гружёные лошади на берегу… Люди в форменных фуражках, топографы, чиновники, подсобные рабочие, проводники… Весь состав экспедиции можно оценить примерно в пятьдесят-шестьдесят человек. Это очень много. Есть фотография с поваленными вековыми деревьями вдоль широкой просеки. Зачем её делали? Чтобы съёмка лучше получилась? Для какой-то важной дороги? Из какого пункта в какой?
Да и сама подборка фотографий удивляет. Нищие и “зажиточные” шорцы, их дома, выделка кож, заготовка дров, нехитрые орудия и приспособления для собирательства и охоты. Это уже не топография, а этнография! Или велась перепись населения? Почему Иванов шел по берегу, не вдаваясь вглубь территории, которую требовалось межевать? Или экспедиция Иванова носила военный характер: подробное описание местности и численности жителей, составление точных карт. А может, Георгий Иванович докладывал, в каком ужасающем, нищенском — за гранью представимого — положении находятся подданные правителя Русской империи? Всё это только догадки — вернее, загадки, отгадок на которые нет. Архив не сохранился или просто потерялся. Никаких данных о той партии не существует или их просто не нашли. А ведь это было первое масштабное исследование Кузнецкой земли, и даже на сохранившейся сотне снимков видно, какая большая там делалась работа.
Странности замечены и потом. После той экспедиции в четырнадцатом году Георгия Ивановича представляют к ордену святого Станислава третьей степени, а через год он был откомандирован лесничим под Семипалатинск и жил в казахском Шульбинске. Потом его перебросили на заведование Семипалатинским управлением по делам охоты, а в 22-м он и вовсе оказался безработным. Вернулся в Барнаул, просился контролёром землеустроительных работ Алтайского губернского земельного управления, но получил отказ из-за отсутствия средств на оплату, и, помыкавшись и наголодавшись, был направлен биржей труда в Алтайский губернский отдел коммунального хозяйства землемером. Занимался съёмкой и замерами, составлял чертежи барнаульских домов, планировку новых городских кварталов и участков под застройку, пашни и огороды… В мае 1930 года в газете “Красный Алтай” появилось сухое — в пару строк — сообщение: “17 мая в 9 часов вечера скончался Иванов Г.И. Похороны 19/V в 4 ч дня из квартиры № 164”. В архивах Алтайского географического общества тоже сохранилась скромная запись: “…считать выбывшим из состава в связи со смертью 21 мая”.
Жизненная история окончена. Осталось только 277 фото и стеклянных негативов в Алтайском государственном краеведческом музее, сто из которых — снимки из Ивановской экспедиции 1913 года и множество нераскрытых тайн.
История экспедиции, ее задачи так и неясны до сих пор. Документы разбросаны по архивам, многие утрачены. Находятся энтузиасты, которые пытаются восстановить ход экспедиции, разгадать ее цели. Свою лепту пытается внести и Владимир Абаскалов. Со своим первым детищем — альбомом с раскрашенными фотографиями — он обратился в администрацию Мысков. Показал собранные материалы. Вроде его идею по тиражированию альбома и дальнейшей работе в составлении новых поддержали и пообещали содействие. Но… потом обошлись без него, “позаимствовав” лишь идею. Владимир Борисович, как человек, далекий от юридических тонкостей, даже договор не подписал. Ударили по рукам. Обидно. Но обида прошла. “Дело благое, и для людей, — улыбается он. — Сейчас на выходе второй альбом с ретро-фотографиями по истории шорского народа, в работе третий. И я буду продолжать трудиться”.
(Фото из свободного доступа Интернет).
