“Виновата ли я?..” (Роман Анатолия Яброва “Паду к ногам твоим”)
Читателям уже известно об этом литературном проекте, удивительном для нашего времени, посвящённом памяти наших земляков, писателей и поэтов, родившихся, живших и творивших в разные годы на территории Кемеровской области и оставивших заметный след в истории не только своей малой родины.
Речь об издании трёхтомника “Классика земли Кузнецкой”, осуществление которого приурочено к официальной дате, объявленной нынешней областной властью — предстоящему празднованию 300-летия Кузбасса.
Руководитель проекта — председатель Кемеровского областного отделения Союза писателей России Борис Васильевич Бурмистров. Инициатор проекта, составитель и организатор всей подготовительной работы к изданию этих книг — Галина Ивановна Карпова, кандидат филологических наук, преподававшая в Кемеровском государственном университете.
Первый том уже вышел из печати под названием “Золотой запас поэзии Кузбасса”. Второй том — “Золотой запас прозы Кузбасса” — в настоящее время готовится к выпуску. В нём будут напечатаны также отдельные произведения и признанных новокузнецких классиков.
Наш известный автор, литературовед, кандидат педагогических наук Анатолий Семёнович Сазыкин написал краткое исследование, посвящённое творческому наследию Анатолия Степановича Яброва, которое будет напечатано в этом томе.
Кстати, в минувшем году исполнилось 10 лет со дня смерти знаменитого новокузнецкого прозаика…
О творческом пути А.С. Яброва (1934 — 2010)
Путь писателя к признанию не был и не мог быть гладким и лёгким.
Рождён был в простой рабочей семье пятым ребёнком, а всех было десять. В поисках лучшей жизни родители с детьми приехали на Кузнецкстрой. Дух и быт семьи — трудовой, рабочий.
В школе № 9 тогда города Сталинска, которую Анатолий закончил в 1953 году, литературу преподавала в старших классах эвакуированная москвичка Галина Петровна Иванова, замечательно образованная, смелая и интересная женщина. Анатолий в школе лишь робко пробовал что-то написать.
После школы — четыре года службы на Тихоокеанском флоте. Там и становится военкором, пишет в корабельную газету “Залп”, занимается комсомольской работой.
По впечатлениям морской службы и будет написана первая повесть “Стриженые”. Но до неё ещё и работа в Новокузнецком горкоме комсомола, журналистская работа в многотиражке “Металлургстрой” на Запсибе, первые репортажи и очерки, обратившие на себя внимание серьёзностью, остротой и несомненным талантом.
Были и годы работы в городской газете “Кузнецкий рабочий”, в альманахе “Кузнецкая крепость”. Расширяется кругозор, крепнет мастерство владения словом, создаётся целый ряд рассказов, в которых уже намечается художественный облик будущего писателя, основные черты его писательской манеры. Это и тяга к психологизму, к исследованию человека в разных обстоятельствах, и глубокий интерес к социуму, к социальным и общественным проблемам, чаще всего связанным с жизнью своего края, Кузбасса, своего города. И ещё одно свойство будущего писателя — смелость, острота в изображении жизни, в сочетании с глубиной выдвигаемых проблем. Такими станут одни из первых повестей — “В теснине Арачёва” и “Накладки”.
В 1966 году он станет участником семинара молодых писателей Западной Сибири и Урала, где его рассказы и повести будут отмечены и одобрены и где получит первый упрёк в излишней остроте и бескомпромиссности.
В 1971 году Анатолий Ябров заочно окончит факультет прозы Литературного института имени А.М. Горького. Однако путь его произведений к изданию легче не станет. В середине 70-х он закончит свой первый роман “Паду к ногам твоим” и отправит его в Москву в издательство “Современник”. Получит оттуда восторженный отзыв, но издан роман будет только через семь лет, в 1983 году.
В самом деле, для того времени это будет вызывающий роман. С одной стороны, главное место действия и время — строительство гиганта металлургии и города, о котором Маяковский написал: “Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране в советской есть”. Да, есть в романе “такие люди” и есть героическая стройка. С другой — главная героиня вовсе не героическая труженица, а обольстительная красавица, певунья — волшебница по имени Ева, но лживая эгоистка, притворщица, паразитирующая на добром имени и самоотверженном труде и парторга ЦК на стройке, и героя-шахтёра, и начинающего поэта, который героическим трудом и себя создаёт, и успехов добьётся, и ей в конце концов глаза закроет. Сложная и глубокая книга, отнюдь не однолинейна и, как жизнь показала, актуальность её в наши дни только возросла.
Похожая судьба ждала и другие его романы.
В самом разгаре “застоя”, в конце 70-х, он завершит роман-памфлет “Государство № 49 и его президент Лукьян Тузов”. Напечатан роман будет только пятнадцать лет спустя, уже в “перестроечное время”. До цензуры дело даже не дойдёт. По свидетельству писателя Геннадия Юрова, друзья автора, опытные люди, прочитав рукопись, выносили такой вердикт: “Густо замешано. Но слишком безысходно. Не пропустят. Даже пытаться не стоит”. На мой взгляд, если бы сейчас литература имела хоть мало-мальское значение в глазах государственных деятелей и была тем, чем она была тогда, его бы и сейчас не пропустили. Роман поднимает проблему, острее и значительнее которой трудно найти. Это проблема всенародного пьянства.
По мнению того же Геннадия Юрова, если бы роман напечатали до шахтёрской забастовки 1989 года, заставившей президента Ельцина приехать в Кузбасс, это был бы роман-предупреждение, а если бы после — роман-расследование.
Писатель глубоко погружает нас в атмосферу тех дней, когда партийная демагогия плохо стыковалась с реальной жизнью людей в многочисленных шахтёрских посёлках и городах Кузбасса с их низким материальным и духовным уровнем жизни, с тяжёлым и опасным подземным трудом шахтёров.
Затрагивает он и такую сторону жизни, которая просто неведома тем, кто не в Кузбассе живёт. Это тот след, который накладывает лагерное прошлое, а тогда ещё и настоящее, края. В населении большой процент отсидевших, освободившихся или условно-досрочно освобождённых и к ним приехавших со специфическими правами и субкультурой. Пьянство становилось реальной угрозой семьи, пол-литра — чуть не видом государственной валюты, без неё мало какие вопросы можно было решить что в общественных низах, то и повыше. Главная угроза — семье, а через неё и стране в целом. Безнадёга, отсутствие перспективы, скверная экология, неуважение к людям были и остались. А сейчас, с установлением капитализма, всё это только усилилось. Добавилось ещё варварское уничтожение природы в открытых разрезах, прибыль откуда вообще идёт не государству, а владельцам частных компаний.
Этот роман всё-таки книга-предупреждение.
В последующих произведениях, которые тоже не сразу придут к читателям, автор останется верен теме родного края, изображению великих строек — и КМК, и Запсиба — с их героизмом и с их острыми конфликтами. Это будут романы “Последний солдат Валуевки” (1990 год), “Ритуальный танец” (1994 год), повести “Фистопляска” и “Поединок Устина Бусыгина”.
А.С. Ябров завершит свой творческий путь созданием романа, тяготеющего к эпосу, к созданию большого исторического полотна о народной жизни. Это будет роман “Турецкий вал”, опубликованный только в 2010 году, многоплановый исторический роман. Центральная тема — завершение Гражданской войны в Крыму. 1920 год. Будут названы центральные исторические фигуры: Сталин, Деникин, Врангель, Фрунзе, Уборевич. Но в центре романа — исследование судеб простых людей, вовлечённых историей в сложную, полную противоречий схватку двух идеологий, социальных стихий. Эти сложнейшие проблемы и конфликты автор рассмотрит на судьбах простых людей, семей, поставленных перед жестокой проблемой выбора.
Интересно и значительно творческое наследие нашего земляка прозаика Анатолия Степановича Яброва.
***
Это роман о женщине, женской судьбе. Время его действия — от начала 30-х до начала 60-х годов прошедшего ХХ века. Место главного действия — Кузнецкстрой, строительство будущего металлургического гиганта, трижды орденоносного Кузнецкого металлургического комбината и города Новокузнецка, тогда Сталинска. Время и место напряжённого, тяжкого, героического труда, неоднократно изображённого и воспетого. И всё-таки главная героиня в романе — простая женщина. Смело со стороны автора, рискованно и очень интересно.
Женщина она далеко не совсем обыкновенная. Молодая, обольстительная — с прекрасными пышными волосами, пахнущими липовым цветом, с ясными тёмными глазами, с чарующим волшебным сильным голосом. Такие рождаются для счастья и радости, для большой любви, которая, как в сказке, заставляет забыть всё на свете и идти за этими глазами, за этим голосом, за любовью на край света. А она, чаровница, знает свою силу и неодолимую привлекательность и оттого так уверенно и победительно смотрит на жизнь, на людей: ну, можно ли не любить её, вот такую, можно ли ею не восхищаться…
К тому же и звать её Ева (Евлания, Евланьюшка, как она себя называет), и главный герой, Рафаэль Хазаров, думая о ней, вспоминает строчку из стихотворения великого Гёте: “Опять со мной! Со мной! О, боги! Чем заслужил я рай земной”… А ведь именно Гёте ввёл в обиход мировой литературы это понятие: “Das EwigWeibliche” — “Вечная женственность”. Иначе говоря, перед нами не просто единичный женский характер и судьба, а образ, претендующий на высокую степень обобщения.
Необычен не только характер и судьба героини, но и принцип построения этого романа. Автор на полную силу использует категорию свободного художественного времени в романе. Это художественное время, с одной стороны, подобно свёртывающейся спирали: героиня в первых главах представлена в последнем периоде своей жизни, хотя это ещё не итог её судьбы, а потом автор обращается к началу её пути и проходит его весь последовательно до конца. Но это не линейный путь, в соответствии с законом свободы и прерывности художественного времени героиня предстаёт в отдельные, наиболее знаковые моменты своей жизни, как это нужно автору для полного раскрытия её личности. Такой принцип построения, конечно, требует внимательного чтения, но зато эффективен и динамичен.
Нельзя не сказать добрых слов и о языке романа. Это язык очень живой, органичный для времени и героев, непринуждённый, лишённый всяких канцеляризмов и репортажности. Поговорки и присказки, казалось бы, совершенно бытовые и непритязательные, окрашивают и авторскую речь, и речь персонажей, в нужной мере её индивидуализируя. “Мы не под дождём — подождём”; “Уплыли годушки, как подушки”; “Крохи — не пироги, пережевав, не проглотишь”; “Вот и взяли Фоку и сзади, и сбоку”; “На этом свете не устанешь, дак на том не отдохнёшь”; “Почиваешь в тосках на голых досках”; “Женский норов и на свинье не объедешь”; “Умирать — не в пирушки играть” и т.п.
Так же полна подтекстового смысла и система художественных образов романа. Составлена она, естественно, более всего из мужчин, влюблённых в Евланию или так или иначе связанных с её жизнью.
Сквозной образ, через весь роман проходящий, — это образ сына её, ребёнка, подростка, взрослого человека. Волей автора он предстанет и как родной её сын Сёмушка, и как приёмный, не узнанный ею, Сенечка, и как наконец-то узнанный отец её внучат, судья всей её жизни.
Главный мужчина её жизни — Рафаэль Хазаров (Раф, дядя Форель). Широко образованный молодой коммунист, интернационалист, работавший по заданию партии в Берлине, в союзе немецкой молодёжи до прихода к власти Гитлера. Потом возвращается в Союз и получает назначение парторгом ЦК партии на Кузнецкстрой. (Несомненный прототип первого парторга ЦК на Кузнецкстрое Хитарова, чьим именем сейчас названа улица в Новокузнецке. Был репрессирован, как и начальник стройки Франкфурт.)
Хазаров — красавец, умница, пламенный коммунист, человек высокой идеи и морали. Раф и Ева влюблены друг в друга, но пока он где-то в Германии борется за счастье человечества, как она знает, тётя (мать оставила семью ещё в её детстве) советует ей не ждать журавля в небе, а брать в руки синицу — выходить замуж за начинающего поэта Григория Пыжова. Что она и делает, и рожает сына Сёмушку.
Григорий — молодой человек с только что становящимся характером, не уверенный ни в себе, ни в творчестве, не знающий людей и жизнь, но бесконечно, до полного самозабвения влюблённый в Еву. Она всю жизнь будет относиться к нему свысока и даже презрительно.
Другим мужем станет сводный брат Григория — Алексей Копытов, в молодости атлетически сложенный парень, с открытой, доброй и благородной душой, тоже искренно и горячо полюбивший Евланию. Во время войны он станет настоящим героем-шахтёром, награждённым тремя орденами Ленина и двумя — Трудового Красного Знамени. Бригадир, бесконечно уважаемый шахтёрами, соседями, вообще людьми. Именно он найдёт Сёмушку, оставленного Евой на попечение деда, отца Григория, и оказавшегося в колонии для малолетних преступников. Алексей приведёт его домой под именем приёмного сына Сенечки.
Ева за Алексеем — как за каменной стеной. Но он подорвёт своё здоровье в шахте, и она полна лицемерно скрываемого презрения к нему, хорошо видимого сыном.
Очень интересен образ кума Андреича, соседа по дому, где они живут с Алексеем и Сенечкой. По роду занятий он кладовщик на каком-то из подразделений комбината. Внешне вполне добропорядочный сосед, доброжелательный и внимательный. Семья — дети, жена, хотя скандальная и ревнивая, но вполне по нему. А по сути характера, сосед — полная пара Еве — лицемерный, жадный, подловатый, до последней степени эгоистичный. На неё он смотрит с нескрываемым плотским вожделением, чем и вызвана ревность жены. Самое мощное притяжение его характера у автора — это мир вещей, которые его окружают. Всю жизнь он тащит из склада, которым заведует, и прячет в своих схронах. И вдруг пожар — верное средство в жизни и в литературе сделать тайное явным. (Одну из своих повестей Валентин Распутин так и назвал.)
Кум Андреич много наворовал бензину, и тот рванул. Кум сбегает от ответа на вокзал, чтобы уехать куда-то, где его не знают и не найдут. И на вокзале встречает Евланию, которая собирается ехать туда, где, ей сказали, живёт теперь Сенечка, ставший уже не просто директором шахты, а главным инженером угольного главка.
Кум Андреич, видя её отчаяние и сознавая своё, говорит ей, что они же по сути характеров и жизненным идеалам совершенная родня, он её любит, припрятал денег, они уедут в Якутию: “Мы же сольёмся в единый узел!”
Но она прекрасно понимает его эгоистическую хищную натуру, сама такая, и отвергает его предложение: “Крот ты земляной. Тебе б нору, да подлинней, да потемней. Ни удали в тебе, ни стати. А я света хочу”.
После гибели Алексея к ней, как мухи на мёд, начнут слетаться всякие “сваты”. Евланьюшка цинично, открыто и расчётливо торгуется с ними за своё тело и красоту и никак достойного не обнаруживает. Она пока ещё вполне уверена в себе; и выбирает между ними, и играет в хозяйку, в царицу: “Захочу — и ножки мыть будут”.
А найдутся и такие, что берут её силой и наглостью. Таким она и сопротивляться не в силах, и капризничать и лицемерить не может. Таков Егор Садинкин, притворяющийся “героем войны”, а ещё хлыщ Гнат Васюк — отсидевший в лагере бандеровец. Гнат просто внесёт её на руках в избу и “…на постель, умело надавит на какуюто жилку на шее”, а потом просто скажет: “Жить будемо…” И шесть лет она будет ублажать его и работать по дому, не смея ни на что возразить.
А ещё до этого, после Кузнецкстроя, будет и сожитель, потом муж, американский переводчик Фильдинг. Его она покорит, когда будет по его приглашению петь в клубе для иностранных специалистов (было такое привилегированное заведение на Верхней колонии, за комбинатом, — не только в романе, а и в реальности Кузнецкстроя). Это он в драке с Григорием из-за Евлании невзначай убьёт деда, отца Григория, на попечении которого и жил Сёмушка…
Сёмушка — Сенечка — сквозной персонаж в системе образов мужчин. Он и ребёнком живой свидетель жизни матери. Что ответит он на её вопрос: “Кого ты больше любишь — папу или дядю Фореля?” (так зовёт он Рафа)… Ребёнок и то почувствует всю бестактность такого вопроса и скажет: “Ты нас не любишь, а любишь чужих дяденьков”… И потом, когда будет подростком жить у неё как приёмный сын Сенечка, он сбежит от неё, потрясённый открывшейся подлостью и её жестокостью после гибели Алексея. Закончит ФЗУ, станет шахтёром, получит высшее образование, станет директором шахты, главным инженером угольного главка. Он будет завершать её романную судьбу.
Обратимся к главной героине романа. Характер её, конечно, раскрывается в поступках, в действиях. Но и ещё один способ, очень интересный и эффективный, употребляет автор. Это на протяжении всего романа её внутренние монологи в форме причитаний. Такие всегда искренние и непритязательные, импульсивные, неподготовленные и правдивые, жалобные… Но вся мера фальши и притворства как главного качества её характера — в них.
Вот один из первых:
“Злые люди… Колючие… Какие у Евланьюшки претензии? Птичка я бессловесная, бескрылая. Отсияли, отпали мои крылышки. Не вспорхну, не взмою я в голубое небушко. Не прилечу я к дружку милому. Не услышу я ласки искренней. Ни утром на заре, ни вечером. Закатывается солнышко. Едят меня комары лютые”…
Очень интересный приём. Вроде бы по форме — народное причитание, искренний голос души. А по сути — изощрённая попытка обмана и себя, и других, сокрытие своей лживой, эгоистичной и подлой сущности. Весь роман этим пронизан.
Композиционный и смысловой центр романа — это, без сомнения, главы, содержащие изображение строительства комбината и города. Рафаэль Хазаров едет на место своего нового назначения и берёт с собой Григория, Еву, Сёмушку. Он увлечён ею, но твёрдо знает, что никакого адюльтера не будет. Он так же твёрдо уверен, что ей будет только полезно “повариться в рабочем котле”, она там найдёт себя, как и Григорий.
Сцена прибытия поезда на вокзал в Кузнецк — одна из самых ярких в романе. Правдиво и точно нарисованная панорама стройки, вдали ещё ничем не прикрытая Томь, старинная крепость на другом берегу, многолюдство, возгласы, призывающие в одном месте собираться каменщикам, в другом — плотникам, в третьем — землекопам. Волнение Хазарова, призванного не просто влиться в этот муравейник, а стать тут одним из самых нужных звеньев. И Ева с её уверенностью, что здесь-то она станет ему нужной, просто необходимой: она завоюет его, чего бы это ни стоило. Она готова и переодеться в грубую рабочую одежду, и стать комсоргом на одном из участков стройки, и ставить на этом участке рекорды выработки, проводя на участке дни и ночи… Она будет петь для людей, вызывая к себе искреннюю симпатию и доверие…
Какие открываются возможности для её духовного перерождения, в чём уверен был Хазаров! И дело даже не в том, что она его по-прежнему и даже больше любит — караулит каждую минуту встречи с ним, старается попасться ему на глаза. Она не один раз прямо говорит ему о желании быть с ним и только с ним. Но при этом, в отличие от него, она ещё не любит ни этих людей, ни стройку, ни эти планы и цели, ни эти идеи. По видимости, она в одном строю с теми, ради кого и ради чего живёт Рафаэль Хазаров, а по сути, как и всегда была и будет — самовлюблённый эгоцентрик. И её причитания, и поступки явственно об этом говорят.
Она и потом будет ненавидеть шахту, трудовые подвиги Алексея, будет клясть его за то, что он, даже как герой-шахтёр оставшись в тылу, не захочет тихо “пристроиться” в укромном местечке, подобно куму Андреичу, а будет много и тяжко работать, да ещё и людей будет любить, спасать их, заботиться, забывая о себе.
Она никогда не любила никого. Даже ребёнок станет помехой в погоне за Хазаровым, а как приёмный сын, ставши бесплатным работником, будет доставлять только хлопоты и неудобства. Даже Алексей, горячо её любящий, будет нужен ей более всего как источник высокой зарплаты, защиты от невзгод и бедствий и во время войны, и вообще в трудной жизни, вплоть до того, что когда ей лень что-то делать и она прикидывается больной, он делает всё.
Когда Алексей, смертельно травмированный перегруженной тележкой, которую не смог удержать из-за больной ноги, будет принесён домой, она даже на кровать его не положит.
Кстати, описание её кровати — это ещё один авторский художественный приём, заставляющий вспомнить Гоголя с его миром вещей, характеризующих героев “Мёртвых душ”.
Вот оно:
“Спаленку занимала кровать. У Евланьюшки она была убрана по-старому. Кровать — барыня. Пышная, разряженная. Гобеленовое покрывало и подзор с затейливой кружевной поднизью. Подушки в изголовье, подушки в подножье. На их околах, пухлых, словно налитых соком, полыхали алые маки, вышитые крестом. Казалось, Евланьюшка убрала кровать ещё в девичестве. Но так никто и не пришёл, не помял, не сорвал жаркие цветы: И томилось всё в ожидании”.
Ну, чем не портрет — характеристика хозяйки и её души, хотя и косвенный.
Да, любит она Хазарова… Как свою желанную, мечтаемую собственность, которая подтвердит её исключительность, превосходство над другими. Этот её эгоцентризм, конечно, будет замечен на стройке и Хазаровым, и людьми, проявит себя, породит конфликты, приведёт к уезду оттуда. Когда же она однажды на южном курорте, куда отправит её Алексей, увидит Хазарова с женщиной, которую она ревновала ещё на стройке, она, желая отомстить, напишет на него клеветнический политический донос в НКВД.
Ещё раз подчеркну, что всё это под аккомпанемент причитаний, произносимых про себя и о себе по любому поводу, где только нужно себя оправдать, обелить, сослаться на человеческое равнодушие, жестокость, подлость и т. п.
Завершая свёртывающуюся спираль времени, основной композиционный приём в романе, автор снова приведёт её в романный Святогорск (Сталинск), в дом, где живёт Григорий, полковник в отставке. В разговоре с ним выяснится, что многое она поймёт, но далеко не всё.
Замечательно завершает её судьбу состоявшаяся наконец-то встреча с сыном.
Почти пол-романа она, страдающая, ищет его, расспрашивает о нём, встречи хочет и боится, стыдится и на что-то надеется.
Несколько вечеров сидит на скамейке у его дома, видит проходящего с портфелем усталого человека, сына. Он заметил её давно, и как-то скажет: “Что, мать? В гости решилась? Проходи”. И при входе в квартиру: “Встречайте, дети, бабушку”.
И нечего ей сказать ни сыну, ни внукам.
Одно из последних её причитаний не выявит в ней ни покаяния, ни прозрения, ни жалости к людям, даже к тем, чьей прямой или косвенной виновницей гибели она станет.
“Я жива-то живёхонька, — ликовала душа. — Да никакой дальней дороженьки-и-и! Никто меня не убил, не порани-ил! Вот я, галочка воронёная! И вот моя дороженька да в свой закуток… Ой ты, белый свет! С солнцем жарки-им и ветром струйны-им… Необъятный свет, неизбывны-ий. Я иного света не хочу, ты мне родныий. Я и ветер, я и солнышко. Вместе радости-и, вместе злобушка. Приласкай же меня, белый свет родной…”
В самом начале романа тётя Уля, обряжая её на замужество, скажет: “Ты — актёрка, а суженый, тебе Богом данный, — зритель”.
И когда она в каком-то внутреннем смятении “не в силах ничего сказать” выбегает на улицу, припадает к подножию памятника Хазарову — на том и завершается её путь.
К носилкам, на которые её положили, подходит девушка и говорит: “Ой, какая благородица! Актриса, да?” Григорий заключает: “Актриса, каких мало. Редкого таланта”.
В романе есть кое-какие натянутости и недостатки, рождённые тем, что написан он был в эпоху диктата принципов соцреализма. К тому же тогда это был первый роман молодого автора. Но роман живой, динамичный, очень искренний по чувству, для своего времени даже вызывающий. Проблема в нём поставлена и социальная, и философская одновременно — проблема разрушения личности, эгоизмом и себялюбием отделившейся от людей. Она актуальна в любые времена, а сейчас — в эпоху разобщения людей, растущего потребительства и себялюбия, превосходства телесного над духовным, неуёмной погони за деньгами — в особенности.
Анатолий Сазыкин, литературовед, кандидат педагогических наук, доцент кафедры литературы.
