Скрытый дар 2

2

Сыроежкин вздрогнул от этого голоса, очки не удержались в его влажных пальцах и, описав крутую траекторию, рухнули о паркет. Новые очки в роговой оправе — предмет гордости Сыроежкина. Он суетливо и близоруко стал шарить по полу, подбирая осколки.
— Да разродишься ты наконец! — забасил водитель Квочкин. Все с удивлением посмотрели в его сторону. За многие годы работы почти никто не слышал голоса водителя Квочкина. Кое-кто вообще считал его немым. Но теперь не было сомнения в том, что Квочкин — говорящий, больше того, у Квочкина не какой-то там тенор или дискант, а самый что ни на есть бас.
— Да, да, — залепетал Серёжкин, — Иннокентий Павлович, начинайте, в конце концов, выступление.
Теперь Сыроежкин почти не видел аудиторию — лишь смутные силуэты, а точнее, сплошная тёмная масса людей без лиц была один на один с оратором. Сыроежкин где-то прочитал, что надо непременно выбрать одно лицо в зале и на него обрушить всё своё красноречие. Но лица, по понятным причинам, не было. Тогда он стал искать фигуру. Но достойную его дара фигуру найти было ещё труднее — все собравшиеся как-то расползлись по креслам. Сыроежкин нашарил глазами двухметровый портрет Григория Орджоникидзе, с незапамятных времён висевший в красном уголке их конторы, и обращаясь к железному наркому, наконец-то выдавил из себя:
— Вот вы все от Иванова до Петрова и даже Сидорова…- Сыроежкин сделал паузу и с недоумением посмотрел на себя как бы со стороны: . Но слово, как известно, не воробей, и Сыроежкин решил выйти из этой ситуации красиво. ,- успокоил себя Сыроежкин.
— Ну, необязательно, скажем, до Сидорова, можно и до Парамонова, — продолжил, смелея, Сыроежкин. — Или, ещё лучше, до Селивёрстова.
— А почему не до Масленникова или Сапрыкина? — гаркнул кто-то сбоку.
— Пусть будет и до Сапрыкина, — дипломатично согласился Сыроежкин. .
Сыроежкин как бы непринуждённо облокотился на край трибуны и вопросительно посмотрел в зал, точнее, опять на двухметрового Серго.
— А почему только до мужиков? — ворконула Людочка Полутова. — Чем мы хуже?
Сыроежкин вовремя понял свою промашку, скрытый дар оратора тотчас подсказал ему выход.
— Ну конечно же, конечно же. Как без прекрасных дам?
Он попытался придать своему лицу максимум галантности, но получилось нечто среднее между жмурящимся на солнце котом и гримасой человека, который ест клюкву столовой ложкой. Без сахара.
— Вы все здесь от Афониной и до Яковлевой, от Бабарыкиной и до мадам Бовари, — попытался сострить Сыроежкин, но его тут же перебили:
— А это что, новенькая? Что-то я не слышал о такой.
.
— Госпожа Бовари, — торжественно и как всегда непринуждённо, бросил в толпу Сыроежкин, — это героиня романа Густава Флобера.
— Не Густава, а Гюстава, — недовольно и нараспев поправил оратора водитель Васькин.

Окончание следует

Александр Замогильнов