Блоги

Нестор 3

3

Не глядя, наощупь нашарил под топчаном протез и стал любовно и основательно устраивать в нём свою культю. — напевал при этом Нестор своим хриповатым и резким голосом.
Но вот он и двуногий — Нестор резко встал с постели, перенёс всю тяжесть тела на протез, покачался на нём, отчего шарнир утробно скрипнул. Одевшись, Нестор снял с гвоздя, вбитого в потемневшие и неоштукатуренные бревна, старенькое ружьецо — трёхстволку шестнадцатого калибра с укороченным третьим стволом. С этим ружьём хаживал на матёрого зверя ещё его отец?- Фома Семёнович. Переломив стволы, Нестор поднял ружьё и, зажмурив левый глаз, заглянул в каналы стволов. Оставшись доволен осмотром, Нестор открыл дверь тумбочки, на которой стояла обшарпанная радиола , и долго перебирал свой охотничий припас.
Он помнил, что в прошлом году сам отлил с десяток — круглых пуль. Как раз тогда они артелью, стволов в десять, сговорились завалить медведицу, шалившую в посёлке,?- где бок у коровы вырвет, где лошадей до бешенства доведёт. Видно, встреча у зверя с человеком была не из приятных?- таёжникам известен достаточно миролюбивый нрав хозяина тайги. Но Нестор тогда занемог — разболелась культя, до кости стёртая ежедневным стоянием её хозяина у тисков, станков и верстаков.
Ну. вот, кажется, нашёл. Нестор неспеша, основательно, как всё он привык делать, намерил дымного пороху, крепко утрамбовал пыжи. Найти лыжи было сложнее. Но через четверть часа он уже вытаскивал их из чердачного люка…
День выдался ясный. Вымороженный снежок, ещё подсыпавший за ночь, весело заскрипел под широкими лыжами. Пройдя распадок, Нестор углубился в тайгу. Идти стало труднее, здоровая нога требовала большего отдыха. Нестор стал часто останавливаться. Чтоб не наклоняться, он сгребал рукавицей пышную снежную вату с еловых лап и подносил её к губам. Снег был чист и пах хвоёй.Заячьи следы стали встречаться чаще. Большая птица, Нестор не рассмотрел какая, вспорхнула с поваленной лиственницы.
В одиночку Нестору ещё не приходилось брать медведя. Да, признаться, он вообще не очень жаловал охоту, насилие над зверем не трафило его натуре. Да что над зверем?
Приключился у него летось прострел, хоть воем вой. Никакие снадобья не помогали. Вспомнил он тогда, как мамка его лечилась от этой немочи. Пошёл в тайгу, нашёл большую муравьиную кучу, разделся догола и улёгся. Лежал и думал: сколько же он, бугай этакий, муравьёв подавил, а если не причинил им вреда, то уж точно порушил всё их заведение. И так ему муторно на душе стало, что и забыл про свою болячку.
Другой раз пойдёт в тайгу, хоть за чагой, хоть за орляком, увидит берёзку, изрезанную каким-нибудь любителем берёзового сока, не пройдёт мимо. Докандыляет до ручья, нагребёт липкой глины, замажет раны белой красавице…
Нестор остановился у поваленного бурей кедра, обугленного таёжным пожаром. Толстые корни причудливо торчали, как щупальца спрута. Нестор зашёл с южной стороны и увидел в сугробе дыру. Края дыры были желтоватого цвета из-за дыхания залёгшего здесь зверя…
Первый раз увидел Нестор мишку в детстве. А было это так. Взял их: его — десятилетнего сопляка и брата Гришку, на четыре года его старшего, отец на покос. Скосил Фома Семёнович поляну и под куст — дух перевести, заморить червячка да табачком побаловаться. Гришка огурцы да сало на полотенце раскладывает, а Нестор в сторонке ножичком прутик строгает. Вдруг Гришка хватает нож и, стремглав, бежит к лесу с диким воплем: Секунда потребовалась отцу, чтобы схватить висевшую на суку литовку и броситься наперерез бегущему сыну. — каким-то не своим голосом закричал Фома Семёнович.
В это время на крутой берег ручья вперевалку, чуть мотая мордой, выбежал медведь жёлтобурого цвета — полуторагодовалый пестун. Скорее, услыша крики людей, а ещё их не видя, мишка остановился, потянул носом воздух, развернулся и по поваленной поперёк ручья лиственнице осторожно, но очень ловко и быстро, перешёл на другую сторону и скрылся в чаще. Облик медведя с жёлтой, словно свечка, шерстью надолго остался в памяти Нестора. Уже много лет спустя, он неоднократно имел возможность убедиться, что медведи бывают тёмно-бурые.
Нестор, мелко переступая лыжами, вытоптал изрядную площадку перед берлогой — предусмотрительность не покидала его никогда. Сняв тужурку и бросив её на снег, он вынул из-за пояса топор, замотанный в тряпицу, срубил подходящую пихту. Сбив с неё сучья, Нестор двумя руками потряс жердиной, проверяя упругость орудия. Перевесив ружьё поближе к входу берлоги, он осторожно стал толкать пихтовый ствол в жёлтую дыру. Наконец, жердина упёрлась во что-то мягкое, раздалось низкое ворчание. В морозной тишине оно показалось Нестору особенно громким. Но ещё громче, перебивая эти звуки, застучало у Нестора в груди — гулко и болезненно.
Сбросив в сугроб рукавицы, Нестор сдёрнул с острого сука ружьё — пальцы заметно дрожали, выбившаяся из-под ушанки непослушная прядь прилипла ко лбу. Как струна напрягшийся, Нестор неровными шагами стал подбираться к берлоге. Взведя курки, подвёл ружьё к зловещей дыре и выстрелил сразу из двух стволов.
Ему показалось, что звук выстрела длится непомерно долго?- может быть секунд пять, а может — и того больше. Отскочив, и держа ружьё наперевес, он ждал: что же теперь станет. Времени на перезарядку не будет, но в запасе третий ствол. Нестор знал, что не редкость, когда медведи ложатся не порознь, а по двое, а иной раз и по трое, как бы в насмешку над людской наивностью, мол, два медведя в одной берлоге не уживаются. Как нянька, медведица, порой, устраивается на зимовку с пестуном, или с двумя.
Выждав с минуту и не услышав никаких признаков жизни в берлоге, Нестор опустил ружьё, ходившее в его руках в такт бешеным ударам сердца. Приставив трёхстволку к коряге, он, не отводя взгляда от берлоги, опять взялся за жердину. Видимо, залп был удачным, и пулями перебило шейные позвонки — зверь не издал не единого звука.
Разгребя рукавицами снег, Нестор добрался до бурой туши поверженного медведя. Накинув верёвочную петлю на заднюю лапу и привязав другой конец верёвки к жердине, Нестор вставил своё нехитрое приспособление в развилку ствола берёзы и, орудуя этим рычагом, с трудом стал выволакивать зверя из его укрытия. ,- подумал Нестор. Не меньше получаса понадобилось ему, чтобы сдвинуть медвежий труп на довольно ровное и утрамбованное место. За тушей тянулся след чёрной и густой крови.
Нестор сел на поваленный кедр, достал и, дунув в неё, зажал папиросу зубами, привычно примяв пальцами бумажную гильзу. Спички ломались, наконец, одна с шипением зажглась. Нестор глубоко и с удовольствием затянулся, выпустив струйку сизого дыма через ноздри. Никаких мыслей в голове не было — дело было сделано.
Держа папироску в зубах, Нестор вытянул из унтов самодельный нож с рукояткой, излаженной из рогов сохатого, снял кожаные ножны и, задрав рукав рубахи, попробовал лезвие о волосню.
Медвежья шкура подавалась с трудом, и Нестор быстро взмок. Но вот туша освежёвана, он развалил грудину, нашёл желчный пузырь, аккуратно срезал и завязал его. Потом остёк несколько кусков тяжёлой и водянистой медвежатины, всё это затолкал в рюкзак.
Начинало темнеть, и Нестор заспешил. Собирая своё охотничье снаряженье, Нестор несколько раз натыкался на растерзанные останки зверя, дважды запнулся о медвежью шкуру. Нагнувшись пристегнуть лыжи, он почувствовал себя неуютно, как-будто кто-то сверлит ему спину немигающими глазами. В тревоге Нестор быстро оглянулся… никого, только оскалившаяся жёлтыми клыками пасть убитого им медведя. На начавшем сиреневеть снеге она выглядела не столько зловеще, сколько беспомощно и даже нелепо. Нестор витиевато выругался, поправил ружейный ремень и тяжело побрёл прочь. Но ощущение, что за ним кто-то наблюдает, не проходило. Суеверный страх, никогда не посещавший его прежде, добавил прыти — Нестор почти бежал по окрепшему насту.

Успокаивая себя, но так и не успокоив, Нестор вошёл в посёлок уже затемно. Ущербный месяц облил матовым светом укатанную грузовиками дорогу, причудливо высветил уродливые очертания лачуг и надворных построек. В этот унылый и вместе с тем загадочный облик людского жилья вписывался лишь собачий брёх да назойливое шуршание позёмки.
К вечеру подморозило, и Барбос, лишь по обязанности дворового пса, нехотя вылез из своей конуры поприветствовать хозяина ленивым лаем. Грохнув в сенях тяжёлым рюкзаком, Нестор зашёл в горницу и, не зажигая света, сел на топчан.
Посидев с четверть часа в темноте и чувствуя, как ноют натруженные члены, он тяжело приподнялся, зажёг свет и достал из-за топчана початую бутылку перцовки. Скрипя протезом, зашёл за лежанку, взял со стола большую жестяную кружку и вылил в неё тёмнозолотистую жидкость. Залпом выпив всю кружку, Нестор постоял, дождавшись, когда жгучая волна окатит нутро, потом медленно сел, очистил ножом луковицу, неловко толкнул её в солоницу и смачно хрустнул.
Ощущение неправедности содеянного не проходило. Нестор гнал от себя эту странную и назойливую мысль, а она, как сентябрьская муха, всё кусала и кусала его душу — больно и беспощадно.
, — почему-то вспомнилось ему мамкина присказка.

admin 08 Апр 2017 года 1046 Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.