Нестор 2

2

Петруха почесал розовую плешь, перегнулся через стол и достал откуда-то вторую бутылку. Долго приноравливался зубами к глубоко втиснутой бумажной закупорке. Наконец, уцепился, потянул, привстав с табурета. Воздух с шумом вышел из посудины. Петруха понюхал горлышко и передёрнулся.
Нестор неуверенным движением убавил огонь в начавшей коптить керосинке, вилкой помешал потемневшее от жарки мясо.
— А вот, помню, дембельнулся я,- продолжал Нестор свой рассказ.- Приезжаю, значит, до дому. Клёш шириной в мою душу, бушлат и всё такое. Девки — лежали. В первый же вечер решил закадрить Настюху Волину — она мне ещё до службы глянулась. Подгребаю, значит. Ну, где ж мне было знать тогда, что она вроде как бы невеста Тимохи Жмыхова. А тут и он с дружками. Ну, думаю, заштормит. Говорю Настюхе вполголоса, мол, ждать буду у сельпо, как совсем стемнеет.
Жду-пожду, прогуливаюсь, посвистываю, носком форменных ботинок вензеля в пыли выписываю, и вдруг…
Нестор на минуту задумался, мотнул головой — жёсткие пряди волос опять съехали ему на лоб и на уши. Нестор Махно, да и только!
— Боли я не почувствовал. Помню только, что лампочка над крыльцом магазина стала быстро тускнеть, а потом совсем погасла, и я провалился в тартарары… Очнулся на четвёртые сутки в больничной палате. Лежу под капельницей, вся грудь перебинтована. Узнаю, что какая-то сволочь мне заточку под лопатку сунула. Но, верно, не Тимоха — больно трусоват он. Видно, корешков своих упросил, а то и подкупил. Он тогда таким гоголем ходил — какой-то шишкой был в потребкооперации. Может отрез на костюм тому герою пообещал. Но и я в долгу не остался: чуть оклемался — наставила Настёна со мной рога ухарю Тимке. Потом он сел за растрату — есть, Петруха, Бог на белом свете, есть…
Нестор уронил голову на край стола и уже не видел, как Петруха шарил по кухонным полкам, шумно двигая плошки, горшки, сковородки, как он выбегал в сени и там гремел чем-то, а потом два раза спускался в подпол. Не слышал он и причитаний Петрухи, в которых тот неоднократно поминал японского бога. Не нашёл Петруха заначки, банкет сворачивался…
Нестор допрыгал до топчана и с ходу бухнулся в смятую постель. Глянув исподлобья на картинку, на гладкого купца с щеголевато прибранной шевелюрой, Нестор задумался.
Даже если б Петруха вчера и нашёл очередную бутылку, всё равно Нестор не поведал бы соседу обстоятельств своего увечья. Пятнадцать лет прошло с того злопамятного для него дня, а он всё не смирился с тем, что он — калека.
Частенько, длинными летними вечерами, Нестор стоял у своей калитки, наблюдая, как очередная смена шахтёров в тёмных робах и резиновых сапогах уныло бредёт в ствол шахты, как сгибаются ещё крепкие и неизношенные мужские спины под тяжестью рештаков. Чтоб из груди не вырвался стон, Нестор крепко прижимал тяжёлый подбородок к воротнику тужурки, в которой, из-за её изношенности с трудом угадывался матросский бушлат. Развалившиеся на прямой пробор, но ладно спадавшие на лоб прядки упрямых волос, его низкорослая фигура с широко расставленными ногами — всё это удивительно точно напоминало о персонаже, сыгранном Борисом Чирковым. Ну, Нестор Иванович, лопни глаза!
Нестор помнил тот день, тот чёрный для него четверг до мельчайших подробностей. Работал он тогда электрослесарем на шахте. За час до конца смены начальник участка Сивцов упросил Нестора пройтись по выработке и проверить на герметичность трубы вентиляции.
Ох, как не хотелось Нестору задерживаться (а видно было, что не на один час) на шахте. Затеял он тогда свиданку — приглянулась ему ладная и скромная, не халда — буфетчица Сима Иванова. Но и Максимыча не хотел подводить, а попросту, был многим ему обязан — покрывал Максимыч Несторовы загулы.
Метров шестьсот протопал Нестор в один конец штрека, обмелком ставя крестики, где сифонило в стыках труб. Это, чтоб ремонтники утрешней смены починили. Притомился изрядно, на обратном пути присел, с удовольствием вытянул гудевшие и вспотевшие в резине ноги. ,- думал Нестор, устраиваясь поудобнее. Вспоминая её жаркие объятия, её стосковавшееся по мужской ласке за долгие вдовьи годы тело, Нестор прикрыл глаза. Чтоб ничто не отвлекало его от приятных дум, он выключил шахтёрку. Густая темень сразу расслабила Нестора, он погрузился в желанную дрёму. Снился его, за четыре года ставший родным, танкер, уютная с мигающими приборными досками радиорубка, тихое попискивание морзянки. Но вот в наушниках что-то заскрежетало, загрохотало…
Он не сразу понял, что произошло: нестерпимая боль волной пробежала по всему его телу — от правой голени до темечка, непонятная, неизвестно откуда взявшаяся, адским огнём сжигающая плоть. Теряя сознание, он ещё различал дрожащий свет фонарей электровоза, противный скрип тормозов и срывающийся на бабий визг крик ополоумевшего машиниста. Но ещё до того, как всё это исчезло, Нестор сначала с недоумением, а потом и с каким-то равнодушием смотрел на свой сапог, лежащий на противоположной от него стороне рельсов. Из голяшки сапога вытекала густая и тёмная жидкость…
Сима раза три приходила к Нестору в палату. Приносила тёртой редьки, пирогов с капустой, жёлтых сочных ранеток со своего огорода. Её враз постаревшее лицо не выражало ни жалости, ни сочувствия, ни горя. Она вся как бы окаменела.
— Больше не ходи,- выдавил из себя Нестор и отвернулся к стене.
Да и кто он теперь, думал он бессонными ночами: так — Антошка на одной ножке. Какой же бабе нужен инвалид, тем паче в хозяйстве!..
Но никакие напасти так и не сломили Нестора.
Неужели постучался?! От этой мысли Нестор опять покрылся испариной. И хоть жизнь была ему не в радость — другой-то не будет! Как ни набожны были его родители — не очень-то верил Нестор в загробную жизнь, даже будучи совсем несмыслёнышем. Как ни тяжко ему было на этом свете, бобылю одноногому, всё же светило солнце, хлопотали пчёлы, пахло полынью, рдела у колодца красавица-рябина. И вдруг это всё исчезнет?!
Нестор задрал рубаху и стал пальцами ощупывать впалый живот, вдоль и поперёк изъезженный шрамами, где сизо-малиновыми, где — с восковым отливом. ,- почему-то шёпотом проговорил Нестор. И подумал, что на основательное лечение такого доходяги, как он, много надобно этой желчи. Рынок не поможет — не по карману это будет даже ему, не худо и сейчас зарабатывающему в своей мастерской.
— Баста, решено!- неожиданно зычно и даже торжественно выдохнул Нестор.

Продолжение следует

Александр Замогильной