Лом

Когда я вспоминаю эту историю, невольно ощущаю некоторое недоумение. Наверное, если от любви до ненависти один шаг, то и глупость с мудростью находятся где-то тоже рядом. Вспомнил — Наполеон сказал, что от великого до смешного рукой подать. Если подробней, то дело было так.
Когда я проходил срочную службу в свои двадцать с небольшим лет, мир был совсем другим. Еда была вкуснее, аппетит больше и наибольшее удовольствие я получал от кинестетических ощущений. Споры с товарищами были в основном на тему, кто больше двухпудовую гирю поднимет или там на турнике выпендрится. Состязались между собой с товарищами во всём?- в силе, ловкости, гибкости, скорости. В авторитете были известные атлеты, а про нобелевских лауреатов информация проходила мимо ушей, как малозначимая. Но справедливости ради сказать: в те далёкие времена и нужные книги читались, и хорошие песни пелись, всё дело в приоритетах.
Службу я проходил медиком, а дежурный фельдшер — в каждой бочке затычка. Отряд учебный, мероприятий много — то стрельбы, то гранатометание, то купание личного состава в море, то банный день. По правилам медик обязан дежурить на всех массовых скоплениях личного состава. Самое интересное, на всех мероприятиях присутствовал многогранный армейский юмор. И чем серьёзнее было мероприятие, тем больше оно походило на клоунаду. Вспомним затёртую до дыр пословицу — ! Взять, к примеру, купание личного состава. Учебных застав много, на каждую тратится минут по двадцать плюс переходное время — одевание, построение, приход, уход. В общем, время позагорать и искупаться достаточно. Тут сам батя с оперативным дежурным присутствуют. Я тихонечко пришёл, разделся и лёг на песочек?- красота! Лежу наслаждаюсь, глаза прикрыл от удовольствия. Вдруг надо мной громовой голос:
— А это ещё что такое?! Ты кто и чем занимаешься?
— Товарищ полковник, дак я дежурный фельдшер. Вот, на дежурство прибыл.
— Вот и дежурь. Живо одеться и нести вахту, как положено, по уставу.
— Есть товарищ полковник!
И вот я уже сижу на берегу в форменной одежде, застёгнутой на все пуговицы, и в форменной зелёной фуражке. А солнце палит, купальный сезон, язви его. Можно подумать, я, загорая, хуже бы нёс службу. Да, тут тебе не там, начинаешь понимать уже через пару-тройку месяцев службы.
— Ты чего доктор командиру не доложил, что прибыл на дежурство, плохо устав читал или не понял написанного?
Надо мной стоял оперативный дежурный.
— Протупил, товарищ старший лейтенант. Теперь буду знать.
— Иди и доложи, как положено.
— Да всё уже, поезд ушёл, командир наказал уже.
— Иди, говорю, а то ещё твой начальник схлопочет.
Аргумент весомый. Пришлось всю свою сущность смять в кулак и двигать на заклание к бате. За пять метров до него, я перешёл на строевой шаг и проорал:
— Товарищ полковник, разрешите доложить. Дежурный фельдшер сержант **** для несения дежурства на время купания личного состава прибыл.
Батя повернулся ко мне всем корпусом и благодушным (будто ничего и не было) голосом пророкотал:
— О, фэлдшэр. Это хорошо. Раздевайся, загорай, можешь искупаться, главное, чтоб служба шла.
— Разрешите исполнять?
Батя важно кивнул. Я отошёл с ощущением, будто я на театральной сцене в качестве актёра плохо заучившего свою роль. И таким суровым армейским юмором была наполнена вся служба в доблестных пограничных войсках. Но я хотел рассказать совсем другую историю. Поэтому вернёмся к нашему стаду.
Пришёл я на помывку личного состава в баню по обыкновению чуть раньше (не люблю опаздывать, да и чревато). Банька стояла на берегу моря и выглядела хоть и одиноко, но очень живописно. Погуляв по кромке прибоя, я зашёл в кочегарку, дабы скоротать время. Медик в подразделении — фигура известная и уважаемая. Куда бы не зашёл, везде приём хорош. Поэтому кочегар уважительно кивнул, продолжая свою работу. Банный день.
Внимание моё привлёк здоровенный лом. Почти в рост человека и неимоверной толщины. Наверное сантиметров пять в диаметре. Я таких ломов отродясь не видел. Весом, наверное, побольше пуда будет. С одной стороны острый с другой лопаточкой, как и положено лому. Причём не круглый, а изготовленный из какой-то железяки многогранной формы. При желании, его можно было использовать, как спортивный снаряд в тренажёрном зале. Я взял этот лом и положил его на плечи, как штангу, руки сверху. Кочегар сделал паузу и уставился на меня.
— Смотри.
Я сделал вид, что напрягаюсь, дабы согнуть лом. У кочегара округлились глаза и он заверещал:
— Не надо, товарищ сержант. У нас это единственный такой лом. Не гни.
— Так и быть, ладно.
Я поставил лом на место и вышел из кочегарки, ухмыляясь, но спустя некоторое время задумался. Кто же из нас остроумнее пошутил, я или кочегар?

Александр Серенко