Мысли “под бомбёжкой”

Недавно Евросоюз и США обсуждали возможность введения новых санкций против России, если Донецкая и Луганская Республики откажутся от проведения местных выборов 25 октября: “Если… выборы пройдут отдельно от общеукраинских… это будет… последним “гвоздем в гроб” мирных соглашений”.

Вам это ничего не напоминает? Например, так называемую “Директиву” маршала британской авиации Артура Харриса, согласно которой англо-американская авиация принялась в годы войны долбить “по площадям” с целью “подавления морального духа вражеского гражданского населения — в частности, промышленных рабочих” Германии.

Введя санкции, Запад пытается снова бить по площадям, чтобы “подавить моральный дух” гражданского населения, к “большой политической игре” не причастного. И, похоже, особенных моральных угрызений не испытывает. Подобная, если хотите, аморальность не может не тревожить.

Этот парадокс понимается и осуждается многими на Западе. К примеру, политологом, историком и директором отдела российских исследований Принстонского университета Стивеном Коткиным. В начале 1990-х годов он заходил… в редакцию “Кузнецкого рабочего”. Это было под вечер, когда редакционный народ уже почти разошелся. В кабинет заглянул мальчикового вида (моложавый) человек и вежливо поздоровался с еле заметным акцентом. Я спросил его, откуда он? Он представился Стивеном Коткиным из Принстонского университета. Имя это я слышал тогда впервые (сегодня он человек известный — автор книг “Магнитная гора: сталинизм и цивилизация”, трехтомной биографии Сталина). Я спросил, что ищет он в краю далеком? Оказывается, он ездил по заводам Урала и Сибири (отсюда и “Магнитная гора”), изучая связь технологии производства с жизнью населения металлургических городов. “И как она прослеживается?” — заинтересовался я. Стивен был уклончив: мол, заводы у вас в плане технологии — в лучшем случае начала века (тогда ХХ века), примерно в том же состоянии и социальная сфера.

Это было обидно. Но сегодня можно признать, что его оценка была верной. Вот, собственно, и весь разговор: Стивен увидел мою ракетку для большого тенниса и принялся воодушевленно махать ею в редакционном коридоре, имитируя удар. Жаль, что на следующее утро он улетал…

Так вот, под бомбёжку попали мы с вами, и вряд ли ее убийственный характер ощутят те, против кого она как бы направлена. (Это как если бы наказали хулигана, а ремень гуляет по вашей заднице: разумеется, можно предположить, что вы, утерев сопли, попробуете сами навешать хулигану, но это — сомнительный момент.) И, значит, социальная сфера, в которую мы будем погружаться, не будет становиться лучше. А ведь, чтобы стойко перенести невзгоды, власти и народу надо быть единым целым или хотя бы иметь единую цель. В годы войны это было горячее желание победить смертельного врага. А сегодня? И это другая сторона возникшей ситуации.

Сегодня… Я уже не могу придумать, что именно может почувствовать нас единым целым. И вроде бомбежки “по площадям” санкциями не было, когда мы перестали чувствовать себя “скованными одной цепью, связанными одной целью”. Это произошло давно. А нового единства не возникло, да и не могло возникнуть в стране, где царит дух личной наживы. Что осталось — выживать в одиночку? Это скучно и противно, особенно для такой страны, как наша.

Потому что верю в её светлую судьбу и высокое предназначение.