“Я солнца не видела…“

Уважаемая редакция! Я прошу, умоляю вас понять меня, выслушать хотя бы и чем-то помочь. Мне 79 лет. У меня есть сын, ему 40 лет. Он никогда не работал и не работает. Вел разгульный образ жизни, наркоман. Хвалится передо мной, матерью: “Я на героине 15 лет сидел. Что ты со мной сделаешь?” Угрозы, постоянное издевательство, оскорбления, от которых уши в трубочку сворачиваются. Всю жизнь на шее просидел, я родила его на 40-м году, врачи уговорили родить. Но если бы я знала, какую мразь я выращу! Я ветеран, проработала 52 года, а теперь пенсия уходит на него. Он до этого приходил, воровал у меня деньги, забирал продукты, жил в свое удовольствие. Таскал своих наркоманок ко мне. Что я могла сделать? Ведь мне надо было как-то выживать! 

Со страху остаться калекой отдавала под давлением все, что было, покупала ему одежду, клала деньги на его телефон. Определила его в центр реабилитации, думала, одумается… Нет, полтора года прожил и сбежал: ему не хочется убирать за такими же, как он. А мать — дура, заступиться некому, пожаловаться некуда, да я и не могу. Моя слабость и слабохарактерность дает повод издеваться надо мной. Я перенесла войну, как мы выжили — не надо объяснять, сами знаете. Выросла в детском доме, меня нашла мама, когда мне было 22 года, я была самостоятельной, но и ее уже 18 лет нет на свете. 

Я живу в малюсеньком домике 23 квадратных метра. Большую часть его занимает он — явился в 40 лет отнять у больной матери жилье, пенсию и всю оставшуюся жизнь. Все эти годы он только воровал, ломал окна и двери, крушил все, что у меня было. Ни копейки не принес, ни гвоздика, ни дровишки, ни углишки не помог купить, ни разу в огороде землю не колупнул. Только жег дрова, костры раскладывал во дворе, чтобы я двери открыла. А я собирала по дороге, в лесу сушняк, чтобы не вымерзнуть, ходила по помойкам, чтобы хоть как-то одеться. 

Теперь у него ноги отказывают, он ходит только по дому на костылях — моих, он же ломал мне ноги. Материт меня последними словами. Если бы вы послушали, то с размаху захлестнули бы, как таракана. Я пятый месяц терплю его, мою, стираю, кормлю, выношу за ним, а он матерится и орет: “Ты меня родила, корми теперь до смерти!” Покупаю ему дорогие таблетки, уколы обезбаливающие. Сама еле ползаю, а он кричит от боли или, назло мне, унижает. Ему подавай все, что хочется, сигареты подороже покупай, на телефон денег дай. Я не миллионерша, я старая бабка и за все плачу своим дохлым здоровьем. 

Я устала, я не могу выносить все это. Умоляю, помогите мне — стыдно писать такое! — избавиться от этого наркомана, определить его куда-нибудь. Он сифилисом переболел, ВИЧ-инфицирован и еще чем только не болел. Я боюсь, что люди узнают и сожгут меня — кому рассадник этих гадостей нужен? Мне жить осталось два понедельника, а я солнца не видела. Только слезы, побои, мучения… А я хочу хотя бы умереть человеком. 

В.И. 

 Не исключено, что первым откликом от читателей на это письмо будет: “Сама его таким воспитала, а теперь помощи просит?” Но хочется верить, что люди у нас милосердные - если не помогут, то хотя бы посочувствуют. Наркотики не щадят никого, делают животными, потерявшими человеческий облик и разум, даже самых благополучных. А страдают прежде всего близкие. Трудно сказать, какой сценарий написала судьба автору этого письма и ее сыну, которого женщина даже не может назвать сыном, только “он” и “наркоман”, — настолько беспросветной стала ее жизнь…