Общество
Прощай, Маргарете!
Нет больше детского садика на Хитарова, 26а, — первого детсада Новокузнецка. Его сровняли с землей спустя полгода после “больше не будет”-летия города. Как только стихли новогодние салюты и высохли брызги шампанского — мутноватым деньком, 22 января 2019 года. Вчера был, сегодня нет. Только бетонный забор, за которым кипит лихорадочная строительная активность. И, как с близким родственником, это “вчера-сегодня”, подобно внезапному его уходу. Да, болел, да, выхаживали в больнице. Пикетировали, снимали сюжеты, публиковали в СМИ “ноты протеста”. Митинговали. И все же не уберегли. — Мы только в январе списывались с Кемеровским комитетом по охране объектов культурного наследия. Если бы хоть месяца три детсад продержался, получил статус памятника, — сетует заместитель директора Новокузнецкого краеведческого музея Петр Петрович Лизогуб. — Может, именно поэтому и поторопились его снести… Что ж, за последние годы новокузнецкий Соцгород стал вполне востребованным объектом для инвестиций. И это, к сожалению, порой более весомый аргумент, чем ностальгия по корням и аргументы в защиту детсада, пусть он хоть трижды памятник конструктивизма и единственный уцелевший в России проект первой австрийской женщины-архитектора Маргарете Шютте-Лихоцки.
34 тысячи евро
Именно столько стоят сегодня раритетные столешницы, спроектированные в далекие 1920 — 1930-е этой самой Маргарете Шютте-Лихоцки.
Подумать только! После Первой мировой войны, когда австрийскую столицу наводнили тысячи инвалидов, ветеранов, беженцев, на несколько лет — 1919 — 1934 — Вена стала “красной”. На выборах одержала верх социал-демократическая партия рабочих. Европа дышала воздухом демократии. И сотни молодых и уже маститых архитекторов начали проектировать простое и удобное социальное жилье для рядовых людей. Для работяг. Экологичное, доступное и прогрессивное. Так возникла школа Баухауз. Так, словно грибы после дождя, выросли коттеджные поселки, дома в которых возводили бельгийцы, голландцы, венгры, немцы, австрийцы.
Юная Маргарете, ставшая первой женщиной — студенткой венской Школы художественных промыслов (сейчас Университет прикладного искусства), хотела проектировать именно такое жилье. И после занятий спешила в рабочие кварталы.
А после от туберкулеза один за другим покинули мир ее родители, сама Маргарете приобрела хроническую форму заболевания. И тем не менее!
В ее жизни многое будет “вопреки”. Так, после России, уехав с мужем, архитектором Вильхемом Шютте, преподавать в Турцию и вступив в компартию, Маргарете вернется в охваченную фашистской чумой Вену вербовать товарищей для антифашистского подполья. Будет схвачена гестапо и получит 15 лет каторжных лагерей. Через пять лет выйдет на свободу благодаря американцам… В мирное время откажется получать награду из рук тогдашнего президента Австрии Курта Вальдхайма “из-за его сомнительного военного прошлого”. Будет строить жилье, детские сады по всему миру. И уйдет из жизни почти в 103 года.
Вот такой была Маргарете! Но перед этим в ее жизни на 7 лет случится Россия…
Бригада Мая
Маргарете признавалась, что на кухне не смогла бы хорошо сварить даже кофе. Однако именно 28-летней Грете, как называли ее близкие, впервые пришла мысль освободить женщину из домашнего рабства, создав единую, эргономичную, говоря сегодняшним языком, встроенную кухню. С бетонной мойкой, металлическим поддоном для мокрой посуды. Кучей емкостей для хранения круп. Встроенной гладильной доской, ящиком-термосом, который храниит тепло готовых блюд. Раздвижными дверьми, что позволяло наблюдать из кухни за детьми. И кучей проработанных нюансов, вроде серо-зеленой краски кухонных фасадов, научно протестированных: их не любят мухи. В первые же годы после изобретения “франкфуртской кухни” десятки тысяч детищ Маргарете разлетелись по домам европейских хозяек, как горячие пирожки.
К тому времени она уже 5 лет работала под началом главного архитектора Франкфурта-на-Майне Эрнста Мая. И вот в апреле 1930-го ей внезапно позвонили из ратуши и пригласили в его главный строительный офис. Так на горизонте четы архитекторов Шютте-Лихоцки замаячила Страна Советов.
Социалистические города
Одни в пустой, продуваемой ветрами степи. Другие на месте вчерашних деревень. Среди бараков, юрт и землянок, где ютились семьи строителей социализма, международная бригада Мая — 17 тщательно отобранных архитекторов разных стран — творила живую историю в условиях грандиозного социального эксперимента, понимая: их города-сады будет оценивать весь мир!
Речь шла о “скелете западно-сибирской промышленности” и шире — о 20 новых, стратегически важных индустриальных базах. В первую очередь Магнитогорске на Урале. И Сталинске (Новокузнецке) в Сибири. Они должны были стать единым промышленным организмом Урало-Кузбасс. Всего архитекторы бригады Мая заложили основы 20 соцгородов. Среди них — Кемерово, Прокопьевск, Орск, Нижний Тагил, Сталинград (Волгоград), Харьков, Макеевка под Донецком, Караганда и Балхаш в Казахстане, Гюмри (Ленинакан) в Армении…
Сейчас редко вспоминают, что Эрнст Май славился не только удобным жильем для простых людей, но и неслыханной по тем временам оптимизацией производства в духе нынешней ИКЕА, где детали домов изготавливались поточным методом и собирались как детский конструктор в течение всего года, а не сезонно. Строчная застройка домов позволяла задействовать подъездные пути и монтажные краны. Не говоря о том, что впервые активно осваивались новые стройматериалы — железо, бетон, стекло.
К сожалению, многие из этих новаций тонули в неразберихе и штурмовщине строек первых пятилеток. О чем Май написал письмо Сталину. Но ответа так и не получил.
Они проектировали на перекладных, самоварным углем на куске фанеры, в трясущихся вагонах, мерзли в степи при -41, когда ломался локомотив. Но через несколько лет, в 1933-м, Эрнста Мая отстранили от должности главного инженера проектно-планировочного бюро по строительству городов и поселков в СССР. Простой, без излишеств, стиль архитекторов-рационалистов под девизом “Не строй живописно!” начали критиковать. Однако еще несколько лет, до “освоения классики” и рождения сталинского ампира, строительство велось “по заветам Мая”. Это был неплохой вариант, учитывая, что почти все 800 отечественных и многие из 150 зарубежных архитекторов, работавших под началом Мая, как и члены немецкой архгруппы “Рот Строй”, также привлеченной по контракту в СССР, позднее пострадали от арестов и репрессий.
С Хрущёвым на дружеской ноге
Маргарете с мужем занимались в России детской темой. Он проектировал школы, она — детские сады и мебель для них. Все — от люлек до стульев и шкафов — детям от 0 до 14 лет. В Академии архитектуры СССР ее эскизы хвалили, выплатили гонорар, но никто не мог сказать — что дальше? Тогда Маргарете подсказали: иди к Хрущеву. В то время секретарь Московского горкома, Никита Сергеевич принял иностранную гостью радушно, вник в проблему. И ее проекты тут же были запущены в производство. Где сейчас та детская мебель? Неизвестно. А вот первый детский сад в Новокузнецке долгие годы действительно был последним уцелевшим в России культовым памятником прекраснодушного времени, архитектурным символом веры, что здесь — в духе передовых идей Марии Монтессори — будут растить свободных людей. И счастье для большинства возможно! Таким и был этот сад: с большими окнами, в которых всегда солнце, с удобными пространствами, сценой, высокими потолками. Маленький такой детский очаг культуры.
Ведь, как считали тогда, обычный дом строителю социализма нужен только для сна. Поэтому в Соцгороде наряду с детсадом быстро заложили сквер, баню, швейную фабрику, библиотеку, столовые, больницу, Дом культуры.
По замыслу архитекторов, первый детсад соседствовал с яслями, которые находились поблизости, на Кирова, 9. В 1981-м на их месте открыли стелу в честь Ленинского комсомола, которого, увы, тоже нет…
Сразу после Уганды
— Мы как будто не доверяем сами себе. Будто постоянно ставим под сомнение, а действительно ли живем среди памятников? И достойны ли они того, чтобы их сохранять? — считает заместитель директора музея “Кузнецкая крепость” Юрий Ширин.
На месте строения Маргарете ШюттеЛихоцки — детсада “общеразвивающего вида с приоритетным осуществлением интеллектуального развития воспитанников”, как до сих пор значится в Интернете, будет многоквартирный дом.
— Я сама по-человечески очень печалюсь за сад, — говорит главный архитектор города Дарья Мезенцева. — Соцгород действительно уникальное явление. Поразительно, что он вообще сохранился как единый комплекс. Не каждый город может таким похвастаться. Но, по заключению комиссии, здание сада было признано аварийным. Кто знает, возможно, пока пустовало, оно прошло точку невозврата? Реконструкция — дело дорогостоящее. Даже если на нее и нашлись бы деньги, вряд ли это позволило б оставить в помещении именно детский сад. Все-таки сейчас совсем другие нормативы и стандарты.
…Как же быть тогда с такой древностью, как Колизей, собор Василия Блаженного, Эйфелева башня? Ведь, несмотря на реплики “Зачем нам эти бараки?”, которые звучат порой с форумов горожан, Соцгород — наша личная, уникальная, выстраданная первыми кузнецкстроевцами “Эйфелева башня, Колизей, Лувр вместе с Джокондой”. (И отличное стартовое жилье для молодых семей. Но это другая тема.)
Ведь не меняем мы каждые 10 лет облик родных могил. Потому что сейчас другие строительные тренды. Нам милы старые.
И даже если через дорогу усыпальницы поновей, мы не готовы к торгу или обмену. Потому что здесь наши корни, память. То, из чего вышли и во что уйдем.
Кстати… Спасаясь от преследований нацистов, после России, Эрнст Май довольно продолжительное время работал на африканском континенте. В Уганде, Кении, Танзании до сих пор сохранились его округлые, светлые здания под названием “Новая Африка”. В Уганде, значит, сохранились, а в Новокузнецке…
Делали уже в храмах цеха. Разбивали сады на месте погостов. Может, хватит?
Да, после юбилеев у нас все больше новых памятников. Но их еще намолить надо. Думаю, однажды мы это поймем и по старым фото восстановим фонтан с утками в Саду металлургов, первоначальный облик кафе “Юность”, гостиницу на Верхней колонии и дом Курако.
Нет! Не все то хорошее, что поновей!
Анна Миргородская.
Коттедж, построенный по проекту Маргарете Шютте-Лихоцки в посёлке Веркбунда (Вена, 1929), имеет сходство с новокузнецким детским садом
P.S. По закону, объекты, достигшие 100- летнего возраста, автоматически становятся памятниками природы, архитектуры, истории и культуры. На сегодня в области их всего 1300. Неужели и это не сохраним для внуков?
В качестве справки. Первый новокузнецкий детский сад, претендовавший на включение его в список памятников ЮНЕСКО, был закрыт на ремонт в 2014 году. В 2015-м с окон стали снимать решетки и вывозить мебель. Внимая протестам общественности, в 2016-м решено было переоборудовать помещение под детский спортивный центр, отдав бывший сад “Межрегиональной Сибирской организации шинкиокушинкай каратэ-до”. После недолгого пребывания арендаторов здание больше двух лет пустовало.
