Экономящие на библиотеках разоряются на тюрьмах

Активная фаза уничтожения библиотеки началась ещё в ноябре прошлого года репрессивным увольнением директора В.В. Скаленчук. На 2 февраля было намечено проведение митинга в защиту сливаемой библиотеки и в поддержку явно нечисто уволенного её руководителя. Как известно, митинг не состоялся, поскольку его “не согласовали” (с кем? — нельзя же “согласовывать” самим с собой) власти города Новокузнецка. Они же хранят гробовое молчание о причинах “несогласования”, не удостаивая этой информацией заявителей митинга — Новокузнецкую городскую организацию Всероссийского общества инвалидов. В правовом государстве такой сюжет непременно заинтересовал бы прокуратуру. Мы же, грешные, обратим внимание на следующее: методично расчленяемая Гоголевка, несмотря на клиническую смерть, упорно демонстрирует признаки жизни. 

Их же демонстрирует и тот круг, который на суконном бюрократическом языке именуется “культурной общественностью”. Уважаемые в городе люди, имеющие к сфере культуры прямое отношение (поскольку они в ней живут и её творят, а не управляют ею). Так вот, эти люди, возмущённые чиновничьим произволом, обратились за помощью в ряд инстанций, вплоть до президентской администрации. Результат: глава города Новокузнецка на пресс-конференции перед самым Новым годом заявил о необходимости “взять тайм-аут”, сопроводив заявление словами: “Мне самому до конца непонятно… Там, вы понимаете, вопросов больше, чем ответов”. Хорошее, хотя и несколько запоздалое намерение — ведь на распоряжение о реорганизации библиотек от 5 декабря 2012 года В.Г. Смолего моратория не наложил, по крайней мере об этом ничего не известно. 

Ракурс аналитический 

“Синдром Гоголя”, поразивший уже вторую в области продуктивную и жизнеспособную библиотечную систему, формулируется одним магическим словом-заклятием — “оптимизация”. Это значит, что библиотеки пали в героической борьбе с рыночно-потребительскими механизмами, крепчающими на бывшей одной шестой части суши. Причём речь идёт именно об уничтожении новокузнецкой городской библиотеки имени Н.В. Гоголя, а не о её реорганизации, да не затмит наш разум сладкогласное пение из плодовитого гнезда управления культуры, где несутся и высиживаются яички местного разнопёстрого креатива. Гоголевка исчезает как юридическое лицо и как городской бренд, а нынешняя команда сити-менеджмента, по должности отвечающая “за культуру”, запомнится горожанам двумя достижениями: группой “Бони-М” на шедевральном Дне города-2012 и уничтожением городской библиотеки. 

Обкатку схемы провели на кемеровской библиотеке, тоже носящей имя Н.В. Гоголя (без подмигивания великого мистификатора русской литературы тут явно не обходится). Результаты “слива” в столице нашей области плачевные. Да и чего было ожидать? Библиотека — это коллектив, это десятки людей с тысячами связей, профессиональных и человеческих, которые рвутся под атакой твердолобых реорганизаций. Но для кемеровчан не всё потеряно, потому что их Гоголевка, по крайней мере, сохранила своё имя и помещения, хотя дела в ней уже не так блестящи, как некогда. Главное же, Кемерово имеет мощную цитадель под названием Кемеровская областная научная библиотека имени В.Д. Фёдорова. В Новокузнецке же Гоголевка — наше всё. Другого осмысленного общественного пространства за душой у многострадального города, вновь угодившего под очередной виток железной спирали индустриализации, нет. Гламурные сарайчики в формате торгово-развлекательных центров к этой категории публичных мест отношения не имеют. 

С профессиональной точки зрения решение о реорганизации “детской” и “взрослой” библиотечных систем путём слияния — ошибочно и вредоносно, о чём говорят и пишут специалисты библиотечного дела из крупнейших российских библиотек. Не в пространство пишут: были уже их адресные обращения через СМИ к нашим властным инстанциям, облечённым правом принимать решения. Однако властные инстанции предпочитают этого не читать. Или вообще не читать. Обывательское представление о работе библиотекаря примерно такое: выдавай и принимай книжки, ройся как бы от нечего делать в каталогах да делай замечания сидящим в читальном зале, когда те слишком громко разговаривают. Но профессия библиотекаря — такой же огромный мир, как профессия юриста или медика. Уж изнутри-то лучше знать, где пределы эффективности функционирования этих миров, переходящие в гибельное поле разрушения профессии. А ведь именно такой абсурдистский переход пределов составляет содержание эксперимента по высадке библиодесанта в ТРЦ, на передовую потребительского фронта, так сказать. В новоильинском “Парусе” меж трусов и ботинок выставлен столик с книжками, смотрящий на табачные пачки супротив: да и ладно, лишь бы книга шла в массы, говорят нам инициаторы проекта. Можете инициировать что угодно, но не называйте свой продукт “библиотекой”, мы ещё помним, что это такое. И не путайте с ней учреждение призрения в виде детского сада почасового пребывания. Известно, что кипучая жизнь Гоголевки деятелям из управления культуры не нравилась очень давно и что предпринималось достаточно попыток эту жизнь, как бы это сказать, купировать. “Клейкая мгла молчанья” (Лорка) верхам всегда выгоднее, чем специфическая форма жизни думающих и говорящих сапиенсов. 

Известно, что идея слияния Гоголевки с Детской библиотечной системой тоже не вчера возникла. То есть проблемные точки ситуации обрисовались давно. Что же заставляет так спешить именно теперь? Городская власть не смущается даже тем обстоятельством, что операция по “зачистке” главной городской библиотеки как-то неприглядно совпадает с юбилейным годом 70‑летия Кемеровской области. 

Так почему же с упорством, достойным лучшего применения, наши богоданные сити-менеджеры всё-таки реорганизуют библиотеку? Дело поручено временно назначенному на пост директора человеку из музейной среды, увы — неспециалисту в библиотечном деле. В управлении культуры “библиотечный вопрос” решают также неспециалисты, и вся ситуация подобна верховенству ветеринаров над главврачами. Если профессионалы из крупнейших библиотек страны в один голос утверждают, что этого делать не следует, что будет хуже, чем есть, что идея объединения разных библиотечных систем невыгодна экономически, то в чём же действительные причины реорганизации? Не связаны ли они с банальным “жилищным вопросом”? Система Гоголевки — это 14 помещений, из них половина в Центральном районе, да каких; система детских библиотек — это ещё 15, опять же — каких. Изрядную часть этого богатства можно ведь конвертировать в звонкую монету — использовать под лавки, питательные и питейные заведения, да просто сдавать в аренду под офисы. Время покажет, верна ли эта гипотеза. 

Но в долговременной перспективе сиюминутная выгода может обернуться для местной элиты не лучшими последствиями. “Местная элита” здесь не более чем политологический термин, поскольку элитарность нашей “элиты” в свете подобных решений вызывает большие сомнения. Большевики в своё время, отлично понимая природу массы (и потому презирая её), тем не менее не скупились на огромные, как мы сегодня сказали бы, инвестиции в культурное строительство и массовое просвещение. Делали они это в самое отчаянное с экономической точки зрения время: на руинах страны, только-только вышедшей из двух войн — мировой и гражданской. К чему бы такие траты в голодном разорённом государстве? Да просто “красная” элита отлично понимала, чем ей может грозить одичание населения с разбалансированной системой ценностей, и строила библиотеки, школы, музеи, дворцы культуры… В результате страна, вопреки всем испытаниям середины века, к 1960-м годам вышла на невиданные рубежи мирового лидерства. Сегодня это уже в прошлом. 

Мудрый Симон Кордонский, профессор Высшей школы экономики, доказал то, о чём мы и раньше догадывались — сословный характер современного российского общества. Общество в ресурсном государстве устроено так, что сословия вышестоящие собирают ренту с нижестоящих и в свою очередь платят сословный налог тем, кто ещё выше. В итоге каждый получает “по чину”. Так вот нынешним “титульным сословиям” имеет смысл подумать над тем, чем завтра будут заняты сословия из основания пирамиды социальной иерархии, то есть нетитульные, а с ними и маргинальный внесословный элемент. Ведь эти две группы составляют большинство населения. Когда-то авторы проекта под названием “СССР” сумели заразить их тягой к просвещению и сделали это блестяще: несколько десятилетий быть культурным человеком равнялось пропуску в советский “социальный лифт”. Опознавательным же знаком образа жизни культурного человека являлось в первую очередь чтение. Иметь книги, посещать библиотеки, быть способным обсуждать прочитанное было модно и престижно. 

Сегодня подобное понимание успешного человека стремительно теряет вес. В моде дилетантизм, пустомыслие, потребительство и административный восторг. В городе клонируются торгово-развлекательные центры, засасывающие посетителя обещанием сделать его счастливым. Трать деньги и наслаждайся, трать ещё больше и наслаждайся интенсивнее, — вот ты и стал успешным и модным, это ли не счастье! Не имеешь денег? Ищи!.. Без сомнения, подрастающие представители социальных низов займутся энергичным добыванием денег. А чем ещё? Их поколение уже сегодня благодаря ЕГЭ понятия не имеет, что такое русская литература, не умеет и не хочет работать над собой, чтобы получить хорошее образование и сложную профессию (достаточно квалификации разнорабочего). Семья не воспитала в этих юных гражданах России нормальной ценностной системы, государство ими мало интересуется, а телевидение закрепило положение дел. Люмпенизированные круги будут расти в численности, а невозможность удовлетворить тягу к красивой жизни будет питать их алчность и агрессию. Вот тогда-то и встретятся местные элиты и просто местные… В девяностые далеко за пределами Новокузнецка их знали под именем “новокузнецких”. 

При чём же тут русская литература? Да просто ни в одном другом государстве фундаментальные национальные ценности не транслируются через один-единственный канал культурной коммуникации — литературу. В Америке, например, эта трансляция “многоканальна”: сама структура общества, повседневное действие социальных институтов генерирует силовое поле национального понимания демократии, так что можно не быть осведомлённым в американской литературе, но при этом оставаться адекватным американцем. В российской цивилизации всё устроено иначе. Потому-то советские управленцы так заботились о просвещении масс, о систематизации и упорядочивании социального пространства. Сами нетитульные сословия цивилизованно о себе похлопотать не могут, поскольку лишены рефлексивных умений (вырабатываемых исключительно чтением, между прочим). Оставленные без внимания титульных сословий, эксплуатируемые ими, нетитульные дичают и накапливают агрессию. Итог — социальные взрывы. А это похуже клубных дискуссий в библиотечных стенах. И не нами замечено, что экономящие на библиотеках разоряются на тюрьмах. 

Новокузнецк — классический город компрадорской буржуазии. В определении советской политэкономии сей термин означал часть буржуазии экономически отсталых стран, в том числе колоний, осуществляющую посредничество между иностранным капиталом и национальным рынком. Эта группа “тесно связана с колонизаторами и иностранными монополиями и поддерживает их в ущерб национальным интересам”. Компрадорская буржуазия, разумеется, в сырьевой колонии не живёт. В ней живёт наёмный менеджмент — генеральные управляющие и отраслевые директора. Как правило, с семьями. А ещё владельцы местного “среднего” бизнеса. Этот-то круг и составляет нашу местную элиту. И ей имело бы смысл не “зачищать” библиотеки, а, напротив, целенаправленно поддерживать их развитие именно как общественных культурных центров. Даже несмотря на то, что административные лидеры не в силах понять важности такой “начинки” для индустриального города, в котором лишь начинает формироваться собственно городское население. Горожане со сформированной гражданской этикой - вот что гарантирует устойчивое развитие территории и безопасность местных элит, а не трёхметровые заборы, охрана и оружие в сейфах. 

Чем дольше длится клинч между общественностью и властью, тем непопулярнее выглядит административная длань, занесённая над библиотекой.