В духе фэнтези

— Петр Юрьевич, что произошло у вас за этот год? Знаю, что ваш спектакль по “Маленьким трагедиям” Пушкина в Ижевске прошел на “Золотую маску”. “Головлевы” участвовали в “Новосибирском транзите”. Увидела на фейсбуке, что вы попали в какую-то десятку вместе с Додиным и другими именитыми режиссерами. Что это за список?

— Это какой-то приз журнала, по-моему, “Сноб”. В общем, они выдвинули шорт-лист: десять событий в театральной жизни года, и мы туда попали с “Господами Головлевыми”. Понятно, что получить мы там ничего не получим, но само попадание в такую компанию очень приятно.

— А что еще существенного было? Ах, да, в Питере вы поставили “Гамлета”.

— “Гамлета” у себя в театре Малыщицкого поставил, “Дядю Ваню” — в Норильске, “Слугу двух господ” — в Ижевске. “Золотой софит” за лучшую режиссуру получил в Петербурге в номинации “Негосударственных театров”. Тоже приятно. Прошлый год был достаточно удачный с точки зрения всяких наград. Хотя это и не главное, но приятное дополнение.

— Вы как-то признавались мне, что сами выбираете материал или, по крайней мере, не ставите то, чего не хочется. Пьесу Бомарше кто выбирал?

— Выбирал тоже я. Люблю эту пьесу. Если вы про мои стенания в фейсбуке по поводу этого материала… Когда прошлый раз мы расставались с Мариной Александровной (Евса, директор театра. — Т.Т.), говорили о том, что надо взять что-то другое, не такое депрессивное и психологически напряженное, я сразу же предложил “Женитьбу Фигаро”. Мне кажется, здесь есть кому играть, и это прекрасная, очень закрученная и энергичная пьеса. Но вот какая штука. Ты читал пьесу, ты ее помнишь, но начинаешь с ней работать и натыкаешься на архаичный способ мышления не на уровне пьесы, а на уровне построения диалогов, выстраивания характеров. Это та нюансировка, из которой состоит пьеса. Она показалась мне далекой от нашего сегодняшнего сознания, с очень прямыми ходами, построена на таком моралите. Но это мои сиюминутные ощущения. Когда ты начинаешь работать над любым, самым прекрасным материалом, наступает такой момент, когда тебе кажется, что все в нем не так. Все, что ты в нем любил, куда-то ускользает. И постепенно, работая с ним, ты находишь какие-то новые ключи. У меня так бывает и с моим любимым Чеховым, и с Пушкиным. Конечно, в “Женитьбе Фигаро” есть некая сюжетная облегченность. Как бы мы к этому и стремились. К спектаклю-празднику, к некоему поводу для театральной игры и шалости, какого-то фиглярства. Но у этого есть обратная сторона, которая заключается в некой легкости. Она же и легковесность. Мы не копаем в глубину. Мы ищем повод для игры, для фантазии.

— Каждый ваш спектакль, будь то “Иванов”, “Господа Головлевы”, любой другой по классическому произведению, про сегодняшний день. Ну и обычно режиссеры ставят классику про сегодня. А в “Женитьбе Фигаро”-то, наверное, тем более?

— Ну, в общем, конечно, с моей точки зрения, любое произведение должно быть про сегодня. Но про сегодня — совсем не обязательно.

— В пиджаках.

— В пиджаках ходить. Если говорить про “Господ Головлевых”, то у нас там вообще другая планета. И на этой планете вряд ли равный нам XXI век, а что-то совсем другое. “Иванов” тоже осовременен очень условно. Это некое безвременье, в котором как в силуэтах можно угадывать и какое-то условное сегодня и чеховское время. Они слиты и перемешаны. Там нет такого внятного осовременивания.

— У вас же были “Три сестры” в Барнауле про наши шестидесятые.

— Да, там было смещение во времени. Там было действие, опрокинутое в конец шестидесятых. Когда наши войска в Чехословакию вошли?

— В 1968 году.

— Мы прямо к этому привязывались. Мы выстраивали эту цепочку. У Чехова персонажи бесконечно говорят, что лет через сто будут жить совершенные люди. Мы выстраивали так, что-то, что для нас — вчера, для них — завтра. И как бы выстраивали некую временную перспективу. И эта временная цепочка показывает, что, несмотря на все наши мечты, человеческая порода лучше не становится.

— А здесь что будет?

— Здесь такая культурологическая игра. У нас будут и Дракула, и Микки-Маус, и птица Феникс, и Покемон, и Бэтмены.

— То есть можно детям смотреть?

— Нет, маленьким детям нельзя. Мы сочиняем такое игровое пространство, на котором сталкиваются какие-то комиксовые образы. Это такой сюр. Это все бред сегодняшнего сознания, в котором перемешивается вся эта культурологическая жвачка.

— Все равно получается серьезная вещь.

— Не знаю, насколько она серьезная. Уж точно, это не та легкая, воздушная комедия, к которой мы привыкли в “Женитьбе Фигаро”, какая-то салонная болтовня. Мы не про это играем. Мы играем про торжество фантазии, про сны, про то, что только в фантазии мы можем побеждать давящий нас мир. Через фантазию мы можем быть свободны. Такой сюрреализм, но с юмором. На счет глубины… Я не очень уверен, что мы туда вырулим. Сейчас наши усилия направлены в сторону запредельного мира.

— С кем будете делать спектакль? Кто художник?

— Лена Сорочайкина, с которой мы и “Господ Головлевых”, и “Маленькие трагедии” делали, и “Вассу Железнову” в Набережных Челнах ставили. В общем, у нас достаточно длинная история отношений.

— Актеров назовите.

— Сюзанна — Санникова, Фигаро — Грачев, граф — Ковзель, графиня — Литвиненко, Керубино — Коробов и Нагайцев, Марселина, она же Бартоло, — Смирнов. Еще есть три униформиста. Это Шрейтер, Котин и Лапшин. Еще есть хор девушек. Практически всех назвал.

— Когда мы можем посмотреть ваш новый спектакль?

— Премьера 29 сентября — в день открытия очередного сезона. Буду рад встрече с новокузнецким зрителем.

Татьяна Тюрина.

Александр Бокин (фото).