«Но я снова возвращался в строй…»
Иван Сергеевич Черкашин — участник Великой Отечественной войны, прошедший её дорогами все четыре военных года, награждённый боевыми орденами и медалями, а в мирное время — трудовыми. О фактах из своей военной биографии Иван Сергеевич рассказал сам, составив из них «краткую биографию», а по сути — полную подробностей историю своего участия в боях Великой Отечественной. А также две тетради стихов о том, как это было…
Большая семья Черкашиных жила в деревне Кротово Доволенского района Новосибирской области (в то время — Западно-Сибирского края). Иван родился 1 октября 1919 года, он был одним из старших сыновей. И когда ребята подрастали, то брали на себя большую часть забот о хозяйстве. «Помню сейчас, у нас был большой деревянный дом, простоял не менее 70 лет и сильно покосился на северную сторону, — вспоминал Иван Сергеевич. — Отец построил «самануху» во дворе, сложил печь, и мы переселились в новый дом. В избе была одна деревянная кровать, а для нас, пятерых ребят и троих девчат, были полати двух ярусов и печь, на которой мы спали. Летом, в период дождей наша изба промокала в нескольких местах, а зимой все промерзало. С этим домом мы вошли в колхоз «Красная Грива», где нас приучали к труду и трудностям». Отец, Сергей Иванович, работал в колхозе конюхом и пастухом, а дети были первыми его помощниками. Однажды отец сильно простудился и заболел, его положили в больницу. Все хозяйство и заботы о семье взвалила на свои плечи мама, Евдокия Романовна. В октябре 1933 года отец умер. «Нас осталось восемь детей — один другого меньше. Брату Петру было 16 лет, мне — 14, Николаю — 12, Гаврилу — 10, Василию — 7. Все пошли работать в колхоз, зарабатывать трудодни, а что на них получишь — об этом скажут только в конце года». Старшая сестра Галина уже была замужем, но, как могла, одевала и обувала братьев и сестер. Ева нянчила младших, и они звали её «няней».
В школу одежду и обувь носили по очереди. В классах было холодно, не хватало тетрадей и карандашей, а портфели делали из фанеры или досочек. Но учились ребята хорошо. После учебы старший Пётр пожелал ехать в Сталинск, на комсомольскую стройку КМК. Иван после смерти отца считал себя взрослым, работал секретарем сельсовета. В 1938 году вступил в комсомол, в школе был пионервожатым, участвовал в художественной самодеятельности. «Вдобавок я часто болел малярией, два раза тонул: один раз, когда переходил в разлив через реку Чулым, а второй — когда упал с лодки. Но все обходилось благополучно, и я снова возвращался в строй», — писал Иван Сергеевич.
В 1939 году Ивана Черкашина призвали в ряды Красной Армии: 31 августа его с товарищами посадили в вагон (для многих это путешествие по железной дороге было впервые в жизни) и отправили во Владивосток. После 12-дневного карантина распределили по ротам и родам войск: «Все ребята нашей деревни попали в матушку-пехоту». Черкашин пошел учиться на младшего командира, и курс полковой школы окончил не за год, как положено, а за полгода. В мае 1941-го красноармейцы проходили учения в уссурийской тайге в Хабаровском крае. Учения были приближены к боевой обстановке, и небольшая оплошность или нерасторопность обсуждалась, а за проявление находчивости и смекалки объявлялась благодарность. «Что думал каждый из нас в ту ночь на 22 июня 1941 года? — пишет Иван Черкашин. — Но днем мы узнали, что фашистская Германия напала на нашу Родину, бомбит наши мирные города и сёла, все горит — от Балтики до Черного моря…»
78-я стрелковая дивизия, в которой служил Иван Сергеевич, расположилась в горах около линии железной дороги над рекой Уссури. На другой стороне — нейтральная зона и японские воинские части. В горах бойцы хорошо укрепились и уже приготовились зимовать, но 10 октября по приказу командира погрузили свою технику на железнодорожные составы и в срочном порядке отправились на запад — на защиту Москвы: «Много радости, а порой и страха было в наших сердцах. Только вчера на учениях мы стреляли по мишеням холостыми, а теперь едем с боевыми патронами и снарядами, бить по живым мишеням, по людям. Но они нам представлялись хуже мишеней, и нисколько не жалко выпустить в эту фашистскую фигуру не один патрон, а всю обойму без промаха, без жалости, без страха — с ненавистью в груди. Зачем он, фашист, сюда пришел?»
В конце октября 1941 года дивизия прибыла на место назначения под Москвой: «Мне кажется, что не успела наша дивизия принять боевой порядок, как ей пришлось сразу вступить в бой. Враг бросил большие силы танков, авиации и артиллерии и стал нас теснить. Мы отступали с боями, несли потери. В одном бою под Михайловкой мы подбили четыре танка, несколько орудий и уничтожили несколько десятков фашистов, но враг шел на нас с утра и дотемна, а ночью отдыхал. Мы же ночью ходили в атаку и отучили его спать спокойно. Так было на всех фронтах, где дрались наши дальневосточники-сибиряки. В первых боях погибли мои друзья — Иван Майоров и Николай Ремизов…»
Бой 28 ноября под селом Морозовка, что в 35 — 40 километрах от Москвы, Иван Черкашин называл своим боевым крещением: «Нашему взводу было приказано идти на пополнение в один из батальонов нашей дивизии. Три отделения двинулись из леса прямо на фронтовую полосу в это село. Первым пошло отделение младшего сержанта Ермакова, я двигался за ним метров в 150ти. Вдруг видим, что отделение Ермакова ведет огонь неизвестно по кому, прямо на окраине села идет стрельба. Несколько выстрелов, крик, и все умолкло. Я приказал своим ребятам лечь и быть наготове, затем короткими перебежками идти на выручку отделению Ермакова. При первом подъеме в меня полетела очередь из пулемета. Я приказал ползти за мной, но тут же по нам открыли огонь из нескольких стволов. Я понял, что в этом селе уже немцы, и наши, по всей вероятности, попали к ним в лапы. Решили отступать по одному, а бойца Бидовкина я послал быстрей вперед, предупредить наше третье отделение. Но не успели подняться, как по нам открыли огонь из шестиствольных минометов. Первый залп — недолет метров 100, второй — перелет метров 70. В это время мы все поднялись — бегом. И снаряды рвались в том месте, где мы только что лежали. Третьим залпом ранило и контузило одного бойца, Антонова».
В начале декабря 1941 года пришлось отступать до Подмосковья. Оружие имелось, но патроны были на исходе, гранаты — 40 штук на 12 человек, и один пулемет, и тот искалечен, стрелять из него было нельзя. «Навстречу к нам выехало высшее командование, товарищ Жуков и, кажется, был еще Рокоссовский. Немного побеседовал, сказал все негодное оружие сдать, и дали нам хорошие винтовки типа СВТ с диском на 15 патронов. Эту винтовку мы знали, и она нам не нравилась — в ней часто заедал патрон, и приходилось перезаряжать. Так что лучше нашей «трёхлинейки» не найти».
Той зимой Иван Черкашин был тяжело ранен. 4 декабря дивизия пошла в атаку у села Домодедово. Немцы, как вспоминал Иван Сергеевич, не приняли рукопашный бой и стали отступать, бросив технику. Село было освобождено, но бойцы продолжали наступление. «На окраине села я очень ловко пристроился стрелять через сруб колодца, но минут через тридцать немцы начали сильно обстреливать наши позиции. Один снаряд разорвался метрах в пяти от меня, второй — еще ближе, а третий — прямо у моих ног. Я был ранен осколками в спину и грудь, кровь хлынула через рот, не давая крикнуть о помощи. Я заполз в канаву и подумал, что здесь мне придется умирать, но минут через десять ко мне подбежали Мурзин и Кабанов и на двух детских санках повезли в лес, куда стаскивали раненых и убитых наших солдат. Ко мне подошел командир батальона, вытащил медальон и записал в число убитых. Потом ко мне домой отправили похоронку. Меня считали погибшим до того часа, пока я не прислал письмо из госпиталя в Казани».
В госпитале Иван Сергеевич пролежал три месяца, а потом был направлен командиром формирующегося батальона выздоравливающих. После тяжелейших ранений он снова вернулся в строй. На базе батальона сформировали лыжную роту, в составе которой Черкашин участвовал в боях под Сталинградом. От роты осталось в живых семь человек…
И.С. Черкашин (крайний справа) с фронтовыми товарищами. 1943 год
И.С. Черкашин (слева). Май 1945 года
Затем фронтовые дороги вели Ивана Черкашина к Днепру. Потом он воевал в Румынии, освобождал Болгарию и Венгрию. Война для него закончилась в Австрии, в городе Винер-Нойштадте. Домой он вернулся после демобилизации в 1946 году. Он был награжден двумя медалями «За отвагу», медалью «За оборону Москвы», орденами Красного Знамени и Отечественной войны первой степени.
В Сталинске Иван Сергеевич нашел дело по душе — в системе трудовых резервов, в ФЗО № 3. Сначала трудился воспитателем (фронтовик-победитель был для подрастающего поколения настоящим примером для подражания!), потом заместителем директора, а с 1949 по 1958 год — директором ФЗО. С 1958 года до самого выхода на пенсию Иван Черкашин работал начальником строительной группы Новокузнецкого горпищеторга. И семейная жизнь Ивана Сергеевича сложилась как нельзя лучше: с супругой Галиной Емельяновной вырастил четверых детей.
Иван Сергеевич Черкашин ушел из жизни в 2007 году в возрасте 87 лет. В память о нем остались воспоминания о фронтовых дорогах, записанные чернилами в обычной школьной тетради в клетку, и стихи, которые Иван Сергеевич писал после тяжелых боев, — не всегда, как он сам признавал, складные, но искренние и с душой.
…Вот и всё, что успел написать
Из записей походного блокнота,
Можно много ещё вспоминать,
Ведь путь большой,
большая пройдена дорога…
