Невыдуманная история

Сегодня многие мои современники сетуют на то, насколько официальная история государства Российского отличается от ее подлинной истории. Еще учась в школе, я хорошо усвоил один урок: история — это то, что ты видишь сам; это то, что тебе рассказали непосредственные участники тех или иных событий; это предметы и вещи, которые при желании могут заговорить и рассказать о своих владельцах много интересного; это письма и документы из бабушкиных сундуков и архивов музеев… Вот такую историю я принимаю.
Поводом к данной статье послужила приближающаяся дата 23 февраля — День защитника Отечества, а вернее, один из самых узнаваемых элементов военной формы дореволюционной России — эполеты, ставшие неотъемлемой частью визуального образа русского офицера.
Слово epaule в переводе с французского языка означает «плечо». Эполеты были распространены в армиях и флотах европейских государств в XVIII — XIX веках, особенно в период наполеоновских войн, но к середине XX века практически вышли из обращения. В настоящее время сохранились лишь в армии некоторых государств как часть парадного обмундирования.
В Вооруженных силах России эполеты были введены в 1803 году (по некоторым источникам, в 1807-м) на мундирах уланских полков якобы потому, что благодаря плетению из канители и своей массивности могли защищать плечи военнослужащего от рубящих ударов холодным оружием. В отличие от погон они крепились несколько иначе: подсовывались под галунную петлю (контрпогон), пришитую к плечу, а верхним концом пристегивались к пуговице возле воротника. Нижняя часть свободно располагалась на плече, не сковывая движений. Вид поля эполета зависел от полка: например, у гвардейцев он был золотым или серебряным. Кроме того, различия вносили и чины — у офицеров гвардии эполеты целиком были золотыми. Номер дивизии или вензель шефа полка также размещался на эполетах. В годы наполеоновских войн отношение к эполетам было неприязненным, поскольку все французское воспринималось в штыки. Однако не прошло и десяти лет, и столь эффектный элемент военной формы вновь полюбился русским офицерам.
До 1854 года эполеты были единственным видом наплечных знаков различия для офицеров и генералов, причем с 1827 года с введением эполетных звёздочек по ним можно было определить чин обладателя. С 1854 года эполеты постепенно уходят на периферию русской армейской и флотской одежды, хотя и не исчезают полностью и с 1856 года являются принадлежностью парадной формы одежды военнослужащих. К 1913 году эполеты продолжали оставаться частью парадной формы офицеров, генералов.
В 1943 году, при обратной замене петлиц на погоны, обсуждался вопрос введения эполет в состав парадной формы офицеров и генералов Красной Армии Вооруженных сил Советского Союза, но предложение было отвергнуто из-за дороговизны производства эполет, а также из-за того, что на мундире середины XX века эполеты смотрелись слишком архаично. Впрочем, сегодня эполеты используются на церемониальной форме одежды офицеров Президентского полка России.
В настоящее время эполеты времён царской России встречаются редко (нет ни одного их экземпляра и в нашем краеведческом музее), так как в советское время было не безопасно хранить любые элементы царской форменной одежды и упоминать о том, что кто-то из родственников до революции 1917 года был военным и тем более — офицером. Поэтому много подобных предметов было просто уничтожено. Но эполеты, как и любые другие предметы обмундирования воинов царской России, — это история доблестных защитников нашего Отечества, о которой не только должно помнить, но и которую надо собирать и восстанавливать. Потому что за каждым из предметов — судьба конкретного человека, а в целом — России! К сожалению, иногда только благодаря случаю и любопытству коллекционеров и увлечённых историей людей устраняются эти пробелы…
В 1980-е годы в читальном зале Центральной городской библиотеки имени Н.В. Гоголя работала сотрудница, которая принесла морской офицерский мундир царского времени местному коллекционеру Вильгельму Дмитриевичу Гнездичу (1929 — 1998). Судя по эполетам, мундир принадлежал подпоручику Корпуса корабельных инженеров образца 1907 — 1917 годов. Кадры для Корпуса корабельных инженеров готовились в Кондукторских ротах Учебного морского рабочего экипажа в Санкт-Петербурге. 15 мая 1886 года указом императора Александра III Корпус корабельных инженеров был реорганизован. Были введены пять особых должностных званий для корабельных инженеров: инспектор кораблестроения, старший судостроитель, младший судостроитель, старший помощник судостроителя, младший помощник судостроителя. Были определены 90 должностей, занимаемых корабельными инженерами. В 1908 году особые звания Корпуса были упразднены, а корабельные инженеры опять приравнены к прочим офицерам флота, служившим «по Адмиралтейству», как это было до 1886 года.
C Вильгельмом Дмитриевичем Гнездичем, известным новокузнецким коллекционером, в руки которого попал упомянутый мундир, связано много интересных историй. Он был сыном известного липецкого художника Гнездича-Гнездилова-Елецкого, у которого Вильгельм Дмитриевич получил первоначальные знания о произведениях искусства и, возможно, заразился любовью к старине.
С Вильгельмом Дмитриевичем Гнездичем я познакомился ещё в школьные годы (в конце 1970-х) и, когда побывал у него в гостях, остался под огромным впечатлением! Будучи сотрудником милиции, Гнездич использовал свои «методы» поиска старинных предметов. Ведь в то время не было Интернета, а давать в газетах объявления о покупке предметов старины было запрещено. Помню, на базарах висели большие информационные листовки о запрете продажи изделий из драгоценных металлов, к которым относились в том числе царские награды и монеты, поскольку изготавливались из золота и серебра. А граждане СССР обязаны были сдавать изделия из драгметаллов только в скупки и по госцене. Антикварных магазинов в СССР не было, а частная торговля рассматривалась как спекуляция и каралась репрессивными мерами: изъятием частных коллекций, облавами на антикваров, вплоть до их арестов и т.д. И только после развала СССР в 1991 году антикварный рынок «вышел из подполья»…
Но вернемся к Гнездичу. Предприимчивый Вильгельм Дмитриевич изготовил два плаката. На одном были награды СССР и фотографии с изображениями подвигов советских солдат и офицеров. На другом — награды фашистской Германии и фотографии концлагерей и других зверств фашистских захватчиков. И с этими плакатами Гнездич выступал перед ветеранами Великой Отечественной войны и школьниками. В знак благодарности о таких лекциях жители города дарили коллекционеру различные предметы времён войн и нагрудные знаки. Так, например, после одной из таких встреч ветеран Великой Отечественной войны, бывший партизан, принёс Вильгельму Дмитриевичу несколько редких фашистских наград, которые он забрал в качестве трофея у одного аса Люфтваффе Второй мировой войны, самолёт которого удалось сбить в бою.
По счастливой случайности именно к Гнездичу попал морской офицерский мундир царского времени. Он записал историю этого мундира, которая благодаря ему дошла до наших дней.
Этот флотский мундир принадлежал родственнику сотрудницы Гоголевки — «белопогоннику» Ивану Александровичу Мосолову. Согласно ее словам, Иван Александрович в царское время был офицером береговой артиллерии, служил в Санкт-Петербурге (в Кронштадте), воевал во время Первой мировой войны и имел воинские награды, в том числе императорский орден Святой Анны. От гонений Мосолова спасла гувернантка «всероссийского старосты» М.И. Калинина, которая попросила его за своего возлюбленного: когда в 1929 году у Ивана Александровича начались проблемы как у бывшего царского офицера, Калинин направил его на работу в Туркменскую ССР искать воду. Отметим, что свои обязанности бывший царский офицер исполнял исправно и был награждён орденом Ленина. Вот такая краткая информация стала мне известна благодаря записям Гнездича.

И вот уже в мои руки попали элементы мундира — эполеты и воротник, шитые из серебряной нити. К сожалению, китель был утрачен. Однако, следуя примеру Гнездича, я решил покопаться в разных источниках в надежде найти новую информацию. И вот что мне удалось выяснить. Во-первых, я нашел фотографию владельца, что было настоящей удачей. Затем обнаружил и некоторые ранее неизвестные факты его биографии. Оказывается, Иван Александрович Мосолов родился в селе Ижевском Рязанской области 22 августа 1882 года. Свою трудовую деятельность начал в 13 лет. В царское время учился в Военно-морской академии. После службы в армии и на флоте вернулся на родину и посвятил себя сельскому хозяйству.
С 1922 года Иван Александрович работал председателем правления Ижевского коллективного племенного рассадника симментальского скота, где сумел развить племенное дело и организовать Ижевский госплемрассадник. Одновременно Иван Александрович был членом правления Ижевского мелиаративного товарищества «Труд» по коренному улучшению лугов и пастбищ. На его научные изыскания обратил внимание Государственный луговой институт (позже — Всесоюзный научно-исследовательский институт кормов имени В.Р. Вильямса), куда в 1929 году Иван Александрович был приглашён для дальнейшей научной работы и затем, в связи с упомянутыми выше фактами, был направлен Калининым в Туркмению для участия в экспедициях по изучению растительности и пастбищ Кара-Кумов (с 1929 по 1932 год). После этого Иван Александрович остался работать в качестве старшего научного сотрудника Туркменской республиканской опытной животноводческой станции (с 1933 по 1950 год), впоследствии влившейся в состав Туркменского филиала Академии наук СССР. Здесь он участвовал в организации и исследовательской работе стационарных опорных пунктов — Учаджинского и Терсаканского.
С 1951 года он — и. о. старшего научного сотрудника сектора пастбищ Института животноводства АН Туркменской ССР. Иван Александрович изучает растительность в зоне главного Туркменского канала, составляет карту пастбищ района канала. Свою работу Иван Александрович тесно увязывал с производством — с колхозами и совхозами, постоянно консультируя их по вопросам использования пастбищ, размещения поголовья скота и т.д., за что имел ряд благодарностей от администрации этих хозяйств. Неоднократно выполнял задания Министерства сельского хозяйства ТССР и Совета Министров Туркмении по организации перегонов скота через Кара-Кумы, непосредственно участвуя в них.
Постоянный и тесный контакт с колхозно-совхозным производством, большой опыт общественника-организатора дали право считать Ивана Александровича одним из лучших знатоков пастбищного хозяйства пустыни Кара-Кумы. Его богатые знания использовались при разрешении ряда организационных вопросов в области животноводства.
За долголетнюю и безупречную работу Мосолов награждён Почётной грамотой Президиума Верховного Совета ТССР и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов». Указом Президиума Верховного Совета Туркменской ССР от 21 октября 1952 года за заслуги в области исследования пастбищ Кара-Кумов Ивану Александровичу Мосолову в связи с 70-летием со дня рождения присвоено почётное звание заслуженного деятеля науки Туркменской ССР.
Так необычно повернулась судьба морского офицера царской армии. Вот о чём может рассказать всего лишь элемент (эполеты) от форменной военной одежды, чудесным образом оказавшейся в городе Новокузнецке!