А сами что потребляем?

В последнее время в области много говорят о программе «Чистый уголь — зелёный Кузбасс». Она позиционируется как «новая стратегия развития промышленности региона». В программу вошли 15 крупных научно-технических проектов, решающих комплексные задачи безопасной добычи и переработки угля, создания цифровых решений и технологий для угольной отрасли и, что особенно важно для Кузбасса, экологии и здоровья его жителей. На словах все выглядит многообещающе, но хотелось бы конкретных показателей — прежде всего, в состоянии атмосферного воздуха, который сегодня трудно назвать абсолютно чистым и безопасным для здоровья.
Недавно в Интернете встретилась карта газификации регионов России. Уровень газификации субъектов РФ, расположенных в европейской части страны, заметно отличается от уровня регионов Сибири и Дальнего Востока. Кузбасс отмечен бледно-голубым цветом, что соответствует показателю «газифицировано до 20%». Что касается Новокузнецка, то пока программа газификации частного сектора находится на стадии монтажа газовых сетей к домовладениям и внутри домов, жители по традиции отапливают свои дома углем. Все-таки у нас угольный регион! А как сочетается использование нашего «черного золота» с понятием «чистый уголь»?
Моя собеседница Галина Яковлевна Симакина много лет проработала в угольной сфере. Горный инженер-обогатитель по образованию, она занималась непосредственно вопросами качества угля, поставляемого на промышленные объекты и на нужды коммунального комплекса угледобывающими предприятиями, которые входили в состав объединения «Южкузбассуголь» еще в советское время. Поэтому о качестве угля, который используется жителями частного сектора, она по опыту знает немало.
-Сейчас много говорят о «чистом» угле, и я хотела бы попросить объяснить мне, горному инженеру, что это значит — «чистый уголь — зеленый Кузбасс», — говорит Галина Яковлевна. — Начнем с того, что во времена СССР у нас были потребительские стандарты на уголь. Они составлялись потребителем и поставщиком: потребитель давал свои требования, какой уголь ему нужен, горняки согласовывали, а потом выпускались потребительские стандарты — на коксование, на обжиг кирпича, на слоевое и пылевидное сжигание. Мы должны были отгружать угли, только соответствующие определенному стандарту.
У нас было управление технического контроля качества угля и стандартов в «Южкузбассугле». Над нами стояли инспекция по контролю за качеством угля, «Углесбыт», «Союзглавуголь», который нормировал и согласовывал все. Все мы боялись их — не дай бог, что-то случится!
У меня был такой случай. Мы отгружали рядовые угли предприятиям, и многие из них имели обогатительные фабрики. С «Алардинской» отправили уголь, и надо же было туда прийти проверке из лаборатории Госнадзора! Залезли на вагон, просеяли уголь, взвесили частицы, посмотрели на их размеры и выдали предписание: уголь не соответствует качеству. А это значит — снять добычу с горняков, снять всю реализацию, снять прибыль! Я тогда обратилась к директору Запсиба, он выдал мне бумагу, подтверждающую, что это рядовой уголь, что он качественный, что будет обогащен на фабрике, где его сразу будут просеивать и дробить. Правда, денег нам уже не вернули, но вот такое тогда было отношение к качеству.
Потребителям направлялся уголь «для комбытнужд». В этом стандарте также было оговорено, какой зольности и крупности должен быть уголь — не меньше 25 мм. Остальную мелочь просеивали и отправляли на слоевое или пылевидное сжигание. Населению даже «додрабливали» уголь на фабриках.
Из 20 шахт «Южкузбассугля» четыре добывали этот уголь. Например, «Аларда» в Осинниках. Там не было фабрики, но было грохочение по крупности. А на шахте имени Димитрова, на «Бунгурской» «Шушталепской» были фабрики, которые выпускали уголь в соответствии со стандартом.
Так к нам ехали со всех весей нашей страны и просили «бездымный» уголь, который и есть «чистый»! Он был очень дефицитный. Мы его отправляли в Казахстан, в Узбекистан и даже за границу. У нас, помню, была конфликтная ситуация с какой-то республикой Средней Азии. Там получили этот «чистый» уголь, один из получателей засыпал его в печку, начал разжигать, а он не горит! Дядька сел и написал письмо в «Известия»: мол, получили из Кузбасса, с «Алардинской» уголь, который не горит. Все вздрогнули, партия дала взбучку нашему министру, и он тоже вздрогнул. Я послала разбираться начальника ОТК «Алардинской». Тот съездил, рассказал, что хозяин хотел чуть ли не соломой уголь растопить. Конечно, он не горит, его надо уметь разжигать. Даже если вы две-три «дровинки» положите, он все равно гореть не будет. Я, говорит, раскочегарил так, что хозяин взмолился: «Прекрати, ты мне дом сожжешь!»
На этот «чистый» уголь тоже был ГОСТ. Но «чистым» он называется вовсе не потому, что от него нет дыма. Это уголь марки «Т» — так называемый тощий уголь. Сейчас на «комбытнужды» поставляется газовый, он, конечно, обладает высокой калорийностью, но содержание летучих веществ у него — 35 — 40%. Можете себе представить? Это то, что уходит в трубу, в воздух! Когда-то мы и на пароходы отправляли такой уголь, и поезда ходили с черными от сажи трубами. Однажды мне газовый уголь привезли на дачу — «удружили». Сезон им на даче топили, а потом пришлось кирпичи из дымохода вытаскивать и чистить — такую сажу дает газовый уголь. Газовый тоже используется на «комбытнужды», но это должен быть крупный, отсеянный, чтобы сажа не летела.
А вот тощие угли близки к антрациту, у которого выход летучих веществ 6%. У тощих же — 10 — 12%. Населению не положено сажи, которая летит от мелочи, ведь мы отсеивали только «крупнячок». Вот поэтому и называли этот уголь «бездымным» — у него низкое содержание летучих веществ.
Я была особенно возмущена, когда несколько лет назад в газете прочитала, что, со слов губернатора, начинается поставка населению льготного угля марки «Д»: мол, везти его дешево, и сам он стоит дешево. Только марка «Д» — это длиннопламенные угли! Я их качество не знаю, у нас их не добывали. Откуда же их привезли? Да еще для населения. Но ведь у них тоже высокое содержание летучих веществ!
За что мы бились в советское время? Своими «чистыми», бездымными углями мы отапливали Москву — и не одну электростанцию. Причем фабрика сначала всю мелочь просеивала и даже обогащала. А нам оставался газовый — с большим выходом летучих веществ! Как говорится, «зеленая Москва»? Но почему наши угли отапливают, не отравляя людей, в Москве, за границей, где угодно, а себе мы везем марку «Д» или какие-то бурые угли? Мы можем топить Москву, а у себя глотать дым.
Знаете, «кабы я была царица», я бы поставила условие тем, кто получает лицензию на пользование недрами и, например, занимается угледобычей в районе бывшей шахты «Бунгурская»: мы дадим вам рыть, но вы весь Новокузнецк снабдите тощими, так называемыми «бездымными» углями. Обидно, что мы продаем эти угли. А сами-то что потребляем?