Кулинарные изыски

Обожаю походную кухню. Это какое-то торжество вкуса и аппетита. Поскольку еда там приправлена свежим воздухом, здоровой усталостью и внутривидовой жадностью. Любой продукт, мало популярный в быту, в походе уходит влёт. Пшёнка, перловка, овсянка, манка и даже супы в пакетах, основное требование к продукту, его способность оставаться в строю длительное время, компактность, малый вес и простота приготовления в условиях похода. Понятно, что жульен или сельдь под шубой приготовить в полевых условиях весьма хлопотно, всё равно, что таскать в рюкзаке электрическую хлеборезку и бензиновый генератор для её подключения. Туристы (особенно горники и пешеходники) трепетно относятся к каждому грамму. Любая еда рассчитывается на количество человек, и количество приёмов пищи, естественно с учётом физических нагрузок и калорий. Плюс НЗ и возможные перекусы это при форс-мажорных обстоятельствах. Короче, лишней еды нет и каждый должен понимать, что оставлять немного в чашке якобы для этикета и шаркать при этом ножкой — не самый лучший в походе тон. Сладкий чай по Норме Положенности. Если расчёт две чайных ложечки на человека в сутки – получи. Не сладкий – хоть ведро, есть бадан, смородина, таволга. Сгущёнка  -признанное походное лакомство — в домашних условиях просто обычный продукт. Один старый турист (из бывших) учил меня правильно открывать сгущёнку:

— Пока несёшь банку к месту открывания, нужно слегка помять её пальцами, только ты воткнёшь в крышку нож, из банки полезет сгущёнка. Это законное твоё, слижи её языком.

Я посмотрел на его закорузлые грабли и понял, этот может банки не только мять, даже плющить. Тиски, не пальцы.

Но всё это касается, туристов организованных, делающих категорийные маршруты. Другое дело «дикие турки». Те набирают жратву по наитию и ограничиваются только личными финансовыми возможностями. Как у Мальчиша-Плохиша — печенье пачками, варенье банками. Всё хлопотно, суетно и бестолково. Излишки жрачки либо крошатся, портятся и выкидывается, либо в лучшем случае возвращается домой. Имел я как-то опыт сводить в водный поход коммерсантов из Новых, ну или почти Новых. По наивности, я принёс им список продуктов в количественном выражении. После минуты молчания Старшой произнес:

— С таким количеством мы на второй день голодовать будем и что за скудный ассортимент, где нарезки в вакуумных упаковках, где сыры, где хорошие консервы? А это сумма, что, на каждый день?

Он очень был удивлён, что это бюджет на весь поход, включая проезд на паровозе. После этого, он полез в сейф и бросил на стол сумму денег, которой бы хватило сделать пару походов на плато Путоран. Конечно, поход удался, но в еде не хватало приправы, которая называется внутривидовая жадность. И странно, в этом походе я не пил чай с сахаром и не пил кофе со сгущёнкой. Как-то не хотелось. Да и варить мы почти не варили, да и есть мы не ели, в основном закусывали. Не было привычной походной атмосферы, так, пикник на обочине.

Иногда в походе происходят кулинарные казусы. Помню весенний водный поход по Мундыбашу. Мне выпало дежурить с молодёжью: Лёхой и Серёгой. Молодые ребята из нашего поселкового туристического клуба. Лёха, круглоголовый крепыш с крестьянской хитрецой, но основательный и исполнительный. Серёга, шумный постоянно якающий, худощавый и насмешливый. Но в целом ребята положительные и увлечённые водным туризмом. И вот мы втроем заморочились завтраком. А наш всесезонный руководитель Паша, человек железобетонных убеждений. С Пашей спорить — время трата. Паша всегда прав, непоколебим, решителен, несгибаем и прочая и прочая. Если делать с Паши скульптуру, то на мой взгляд, подошла бы следующая композиция. Паша верхом на коне, в одной руке шашка (или самурайский меч), в другой руке противотанковая граната и вместе с конём они находятся на башне танка. Паша легко заражал окружающих сверхценными идеями и своими убеждениями. В этот раз (совсем некстати) Паша был убеждён, что завтракать нужно только чем-то молочным и нам (троим дежурным) была рекомендована манная каша. Я старший, и соответственно вся ответственность лежит на мне. Пацаны быстро развели костёр, приготовили все необходимые продукты, поставили боб с водой на огонь и расселись у костра в ожидании ценных указаний. Я нормально ориентировался в приготовлении различных блюд с тушёнкой или супа с грибами, ухи. Но манная каша — это была тайна за семью печатями. С равным успехом Паша мог запросить азу по-татарски или чахохбили из кур. Если бы он сказал приготовить что-либо молочное, можно было приготовить молочный суп с лапшой. Но Паша минут пять митинговал, размахивая руками, о преимуществе манки над другими продуктами. Я по привычке его не слушал, но на всякий случай кивнул головой в знак согласия, и это была колоссальная ошибка. 

Я знал, что манную кашу солят и сластят, а вот сколько сыпать манки, сия тайна была сокрыта от меня. Знаю, что немного, а вот сколько конкретно — даже не предполагаю. Короче сыпанул с опаской, вдруг сильно загустеет. Так нет, хотел ещё, но тут Серёга сказал, что так нельзя, мол, сыпать нужно сразу иначе половина каши сварится, а другая нет. И тогда я принял ответственное решение и приказал помощникам бахнуть в жидкую кашу лапши. Как только это было исполнено, проклятая каша стала густеть и через некоторое время превратилась в конгломерат с нормальной кашной консистенции. На удивление, завтрак прошёл в молчании. Потому, что мне пришлось сознаться в содеянном. Всё было съедено, и отодвинувших миску не было.

Потом несколько месяцев спустя, я пропустил пару походов, и Паша, смеясь, рассказал, как пацаны, несколько раз просили Пашу сварить манную кашу с лапшой.