Рукоприкладство как благодарность за лечение

Для врачей и медсестер этой клиники случившееся не в новинку. Контингент, находящийся здесь на излечении, особенный, многие пациенты прошли школу жизни в местах не столь отдаленных, большинство ведет асоциальный образ жизни: злоупотребляет алкоголем, имеет наркотическую зависимость, нигде не работает, бомжует. Тяжелая болезнь, нередко в сочетании с ВИЧ, и больничный режим для свободного выхода из стационара им не помеха. Нанятая охрана с хрониками не связывается. К каждому больному для догляда медика не приставишь, персонала катастрофически не хватает. Не идут сюда работать — опасно. Мало того что в любой момент можно поймать палочку Коха (микобактерии свободно передаются воздушно-капельным путем) и заболеть туберкулезом, еще и эти “особые” пациенты, пренебрегающие лечением, к труду врачей неблагодарные. На замечание отвечают оскорблением, грозят физической расправой, могут банкой для сбора мокроты с “плевашками” вслед запустить.

В отделении № 5, где произошел инцидент, на 100 человек — один врач и три палатные медсестры. Некогда им воспитанием заниматься и присматривать за “досугом” ходячих пациентов, потому что кроме них в отделении 8 лежачих больных, 4 — тяжелых, 20 — в состоянии средней тяжести, которые требуют повышенного внимания. Да и не их это дело. Однако волей-неволей приходится вмешиваться в конфликты, которые то и дело возникают в палатах, разнимать драки, ставить на вид пациентам, которые, пренебрегая лечением, самовольно покидают больницу, в состоянии алкогольного опьянения дебоширят. Но последний случай переполнил чашу терпения медиков. 

Двадцативосьмилетний больной Н. в 5‑м отделении хорошо известен. Он неоднократно сюда госпитализировался и столько же раз выписывался. Каждая его выписка была связана с нарушением режима: употребление алкоголя, наркотиков, скандалы с пациентами, самовольные уходы из стационара… Человек с богатым тюремным прошлым, в больнице он вел себя как на зоне: действовал с позиции силы, всем хамил, в выражениях не стеснялся, был агрессивен не только к сопалатникам, но и к медперсоналу. 

Шестого сентября к нему пришла его подруга, с которой он, слово за слово, начал ругаться. Конфликт разгорался, дело дошло до рукоприкладства. Испуганная медсестра вызвала дежурного врача. Тот сначала решил поговорить с Н. как мужчина с мужчиной: дескать, негоже бить женщину. Но подобные увещевания таким, как Н., непонятны, он еще больше разъярился и набросился на доктора.

Вызванный “тревожной кнопкой” наряд полиции составил протокол, увез драчуна в отделение. На следующее утро Н. отпустили. Кому охота держать у себя чахоточного? А что Н.? Отдохнув дома, он снова пришел в больницу. Его известили, что он выписан за нарушение больничного режима. Разгуливая по отделению, полный негодования Н. кричал, что такие-сякие врачи нарушают его права. В поисках управы на медперсонал 19-й больницы он отправился в администрацию на прием к главе города. На входе его остановила охрана. И правильно сделала. Во-первых, он не предъявил никаких документов; во-вторых, в его кармане был нож. Тогда, стоя прямо на ступеньках мэрии, Н. с сотового позвонил в администрацию области и поведал о нарушении его конституционных прав.

Это было 11 сентября, накануне выборов. Стоит ли говорить, что буквально через три минуты горздраву приказали принять срочные меры, а руководству больницы № 19 больного Н. непременно госпитализировать.

Н. шел по “родному” отделению с гордой улыбкой победителя, прищелкивая пальцами и поигрывая битой. На лице читалось: “Вы у меня еще попрыгаете!” Медперсонал связываться с ним не стал, но был непреклонен. В адрес и.о. главного врача больницы поступило обращение всего коллектива отделения № 5, включая санитарок и буфетчиц, с просьбой принять меры по  удалению из отделения пациента Н., так как он постоянно провоцирует конфликтные ситуации, позволяет себе грубые высказывания в адрес медперсонала, проявляет агрессию… “Учитывая последнее ЧП, связанное с избиением врача, — говорилось в обращении, подписанном 14 фамилиями, - и безнаказанное возвращение пациента Н. к нам в отделение, сообщаем, что при отсутствии мер по его удалению из отделения, мы будем писать заявления на увольнение”. И это не пустые обещания, коллектив отделения, в котором одни женщины, потрясен случившимся. “Мы приходим сюда работать, — говорят они, - а не выслушивать оскорбления от пьяных пациентов, разнимать драки, отбирать у них оружие (было и такое), лечить переломы (и такое было!). Мы устали бояться за свою жизнь”.

За зарплату, хоть она и с 25-процентной надбавкой за вредность и угрозу заражения, здесь никто не держится, не так уж она весома. Уже то, что медики заходят в эту обшарпанную больницу, в убогие тесные палаты, пропитанные заразой, можно назвать подвигом. А они еще лечат и ухаживают за больными, которые больше никому не нужны, — ни семьям, ни обществу, ни медицине в целом. Разве допустимо, что такая больница у чиновников не в чести, они здесь не бывают, а приезжая по долгу службы, по этажам не ходят, в палаты и туалеты не заглядывают. Страшно!

Много лет уже администрация больницы № 19 пытается отселить в отдельный корпус тяжелых больных. Отвоевав здание на Защитной, 20, начали его ремонтировать, оборудовать. Но финансирование иссякло, и 60 коек для хроников и 20 для хосписа так и не были установлены. А мечта “посадить болезнь под замок”, не дать больным свободно разгуливать по улицам города так и остается мечтой. Особо продвинутые больные, прошедшие тюремные курсы, такие как Н., чуть что, заявляют о правах человека, по своему желанию совершают пропуски и частые отрывы от лечения, ведут вольный образ жизни. Их нисколько не заботит, что один бациллярный больной может заразить более 100 человек в год.

Еще весной 2013 года главный фтизиатр России Петр Яблонский предложил ввести уголовную ответственность для больных туберкулезом, которые отказываются от лечения. Он считает, что это нужно рассматривать как сознательное распространение болезни. 

Как стало известно, на Н. заведено уголовное дело, и лечить туберкулез он будет, скорее всего, за решеткой. Это будет его пятая “ходка”.