“Чувство меры потеряно”

“Навредить России стало целью Запада, тогда как долгосрочной целью должна быть ее интеграция”, — сказал Генри Киссинджер в интервью американскому журналу “The National Interest”.
Нынешней молодежи имя этого американца вряд ли что говорит — он же не знаменитый боксер Рой Джонс, попросивший на днях у Владимира Путина российский паспорт. А когда-то “тяжеловес” внешней политики Штатов и родоначальник челночной дипломатии Генри Киссинджер был настолько известен в СССР, что о нём слагали анекдоты. На тему “пятой графы” в паспорте, естественно, тоже.
“Вы не еврей?” — с любопытством спросил американский госсекретарь советского корреспондента Валентина Зорина, который задавал ему особенно каверзные вопросы. “Я русский!” — гордо ответил интервьюер. “А я — американский”, — заметил Киссинджер.
За свои 92 года он приобрел множество званий, но титула “друг СССР” среди них никогда не было. Просто Киссинджер прагматик, который в случае необходимости понимает и “загадочную славянскую душу”, и китайскую, и вьетнамскую, и египетскую. В семидесятых он сыграл важную роль в окончании войн в Индокитае, на Ближнем Востоке, в превращении маоистов в торговых партнеров Запада и — что особенно ценно для нас — в подготовке договоров по разоружению между США и СССР, благодаря которым эти годы остались в истории эпохой “разрядки международной напряженности”.
Тем интереснее взгляд Киссинджера на теперешний кризис в отношениях России со Штатами и Евросоюзом в связи с “украинскими делами”. Вот несколько выдержек из его интервью “The National Interest”, опубликованного на этой неделе.
“В русском сознании отношения России и Украины всегда будут иметь особый характер. Они никогда не ограничатся отношениями двух суверенных государств, ни с российской точки зрения, ни даже с украинской…
Глупо думать, что Путин потратил 60 миллиардов евро на превращение летнего курорта в зимнюю олимпийскую деревню для того, чтобы начать военный кризис через неделю после церемонии закрытия, которая представила Россию как часть западной цивилизации…
Запад не решается браться даже за восстановление экономики Греции и уж, конечно, не думает превращать Украину в односторонний проект. По крайней мере, необходимо исследовать возможность некоторого сотрудничества между Западом и Россией в отношении Украины, которая не должна присоединяться к какому-либо военному блоку…
Мы не должны участвовать в международных конфликтах, если не представляем себе их конец и не готовы поддерживать усилия, необходимые для достижения цели…
Я защищаю независимую Украину в ее нынешних границах с начала постсоветского порядка. Но когда видишь, как мусульманские отряды сражаются от имени Украины, понимаешь, что чувство меры потеряно…
Нет сомнения, что Майдан в России восприняли в качестве западной попытки прибрать к рукам десятилетние усилия Москвы по перемещению Украины в российскую орбиту. Тогда Путин начал действовать как русский царь Николай I более века назад. Я не извиняю его тактику, а говорю о контексте”.
Контекст Киссинджера подразумевает Крымскую войну 1853 — 1856 годов, когда все великие державы явно или исподволь выступили против “русской гегемонии”. Только сегодня для подходящего экскурса в историю стоит вспомнить и другую дату: ровно 24 года назад закончилось “крымское пленение” первого Президента СССР. Он же, как выяснилось вскоре после его возвращения в Москву, стал и последним. Так или иначе, авиапассажир относительно удачно приземлился, а вот вопрос — Крым, он чей? — продолжал висеть в воздухе до известного исторического момента.