Владимир Вальтфогель: “У нас всяко плохо было, но всегда — хорошо”

…Ты главное не позабудь —

В упорстве добывают счастье.

Будь счастлив, сын мой, и здоров,

Живи, с улыбкой встречая бури.

Ведь по натуре ты таков,

Так не меняй своей натуры.

…И тогда он подал документы в институт иностранных языков, располагавшийся в Смольном. Через какое-то время его просят зайти к декану. Кожаные диваны и кресла, и сама хозяйка кабинета тоже вся в коже - не хватает разве что красной революционной косынки. Говорит совершенно неожиданное: “Сынок!” Но дальше — убийственное: “В этом году в Ленинграде ты никуда не поступишь. Бери билет и езжай к себе в Сибирь”.

Да, мы совсем забыли о годе. Это был год 1952-й — год борьбы с “безродными космополитами”, раскручивалось “дело врачей-вредителей”, Отец народов точил ножи для очередной кровавой чистки.

Разумеется, дама-декан в революционной коже говорила другими словами, но сибирский юноша с “не той” фамилией отчетливо понял, почему его уже не приняли в двух вузах, куда он успешно сдал экзамены, и почему снова “настоятельно рекомендуют”…

Он вернулся в комнату в коммуналке бабушки его друга, с которым они приехали из Омска, — Миши Молоствова. (Михаил Михайлович Молоствов — философ, правозащитник, публицист, депутат Государственной думы в 1993-1995 годах, за первую свою работу Status quo в 1958 году получил 7 лет лагерей. — В.Н.)

Утром (Владимир Михайлович не помнит, как он провел эту ночь) он пошел умываться, и тут Михаил Молоствов говорит: “Володя, ты чем-то виски замарал”. Так Владимир Михайлович Вальтфогель, юноша 18 лет от роду, поседел за одну ночь.

Алла Владимировна, жена, с которой прожито уже 62 года в счастье и согласии (“У нас всяко плохо было, но всегда - хорошо”, — это из шутливого “репертуара” Владимира Михайловича), вспоминает, как увидела в Омском автодорожном институте на дорожно-строительном факультете (специальность “Мосты и тоннели” - как тут не вспомнить Высоцкого: “А тоннели выводят на свет…”) поразительного мальчика с черными волосами и белыми висками.

На билет на поезд в Сибирь он кое-как насобирал с помощью Михаила Молоствова. Правда, поезд шел только до Свердловска, а там нужно было снова покупать билет — уже до Омска. Но в вагоне галдела веселая компания свердловских студентов, ребята делились булками и леденцами, а потом сбросились ему на билет. (Как часто в нашей стране мерзость власти хотя бы отчасти искупается добротой простых людей. - В.Н.)

Сначала Володю Вальтфогеля взяли на заочное отделение, для чего пришлось заручиться справкой с места работы - сапожной артели. Через год он учился очно и учился блестяще, окончив институт с красным дипломом. “Так, — смеется Владимир Михайлович, — я стал инженером, совсем не желая стать инженером”.

В институте он активно участвует в художественной самодеятельности, становится лауреатом Омского фестиваля молодежи, мог поехать на знаменитый Московский в 1957 году, но отказался от работы в горкоме комсомола, и его “наказали”.

Зато накануне свадьбы Аллы и Владимирра его будущий тесть отправился на рыбалку, добыв едва ли не полутораметровую щуку, которую любимая теща зафаршировала так, что пальчики оближешь…

В Сталинск они приехали, потому что распределение было с квартирой, которую делили со знаменитым у нас туристом Альбертом Куликовских - дружат и сегодня.

К слову, как-то давно уже Владимир Михайлович говорил, что Новокузнецк был таким умным городом, что здесь практически только своими силами можно было спроектировать металлургический, к примеру, комбинат любой мощности. И то - кроме его СибПромстройпроекта - форпоста Госстроя СССР на востоке страны — в городе было еще 19 отраслевых институтов. Город манил огромными перспективами. Вальтфогели ехали поработать год, потом решили отработать три, а потом втянулись — пошла работа, карьера рванула вверх.

Напомню, что Владимир Михайлович Вальтфогель был главным инженером проекта Запсиба, последние десять лет работал (аккурат на 60-летний юбилей Борис Кустов нашел его с предложением: “Последний раз предлагаю!”) заместителем начальника УКСа ЗСМК. Вообще-то он проектировал и строил “объекты черной металлургии” от Урала до Дальнего Востока. Премия Госстроя СССР вручена Владимиру Михайловичу за Магнитогорск.

Но — вы только представьте широту его натуры! — ему этого было мало. С 1964 по 1970 годы он руководил — был режиссером — знаменитым в те годы ТЭМПом - Театром эстрады молодых проектировщиков, пользовавшимся невероятной популярностью. Их приглашали на всевозможные мероприятия, показывали приезжавшим большим начальникам, даже посылали в братскую Болгарию, правда, пристальным партийным оком тщательнейшим образом отсматривая репертуар ТЭМПа. Вот, к примеру, кусочек их выступления по поводу “хоккея в сибирском городе”:

Когда у нас большой хоккей,

Все магазины знают:

Запасы валенок быстрей,

Чем снег весной на крышах, тают.

Мы, шапки до бровей насунув,

Спешим на новый стадион.

Свисток, волнуются трибуны,

Несётся дружный рёв и стон.

Некоторые участники коллектива - музыканты Юрий Иванов, Евгений Ларин и так далее — стали профессионалами. Квартира Владимира Михайловича и Аллы Владимировны была местом, где писались сценарии, рождались репризы, шли обсуждения и репетиции. Алла Владимировна по этому поводу готовила глубокий тазик винегрета - он так здорово шел с хлебушком в молодые желудки.

Я задал вполне дурацкий вопрос про то, что было для них первее: Запсиб, ТЭМП или дети (их к этому времени было уже двое, собственно, репетиции у них и шли, что “сбросить” сыновей на бабушек-дедушек не было никакой возможности - родственники остались в Омске). Они слегка задумались, но “первого” не нашли: все было первым — и Запсиб, и дети, конечно, и любимый ТЭМП. Я, кстати, не сказал, что Владимир Михайлович Вальтфогель с десяток лет входил в худсовет Новокузнецкого драматического театра. И, говорят, его замечаний побаивались театральные профессионалы больше, чем чьих-либо. Впрочем, не только театральные профессионалы. “Я был очень плохой человек по отношению к начальникам и равным себе, — смеется Владимир Михайлович, — и очень хорошим к тем, кто ниже”.

Когда он работал над проектом завода в Комсомольске-на-Амуре, он брал с собой в командировки человека два-три, а не целые отделы проектных институтов, как некоторые. И этого — его ума, технической эрудиции и кругозора - хватало. Да и жесткости тоже. По этому поводу Владимир Михайлович смеется в своей неотразимой иронической манере: “Ко мне и министры хорошо относились. Но я их держал в узде…”

Однако, хоть и неюбилейно получается, я все же напомню эпизод с дамой-деканом в кожаном кабинете, объяснившей мальчишке такое страшное, от чего он за ночь поседел. Печально, но ему каждый раз напоминали об этом: “Эх, быть бы тебе, Владимир Михайлович (тут следовала должность), когда не был бы ты (тут следует прозрачный намек на “графу”)…” Вот вам судьба талантливейшего человека.

Но не хочется заканчивать на этой горькой ноте. Я разъясню, что эпиграфом к моему короткому рассказу стоит отрывок из стихотворения отца Владимира Михайловича “Тебе, мой сын, в день именин”, в котором он наставляет сына, учит, как вести себя в жизни. Я думаю, что Владимир Михайлович, всю жизнь хранивший тетрадку со стихотворением, всегда следовал этому завету. А заканчиваю свой рассказ трогательным до слез рассуждением Аллы Владимировны, подводящей накануне 80-летнего юбилея мужа некоторые итоги их совместной жизни: “Белые виски — белой головы. Моя вина есть, но больше Родины родной: не пускала, не позволяла, лоб в ушибах. Старались не зацикливаться на всяческих невзгодах и пришли, дожили до твоего юбилея счастливыми, что у нас такие дети, милые невестки, любимейшие внуки - каждый личность, счастливы, что есть девочка. Радуемся, что с Храмовой горы мы видели Иерусалим, что смотрели с вершины Эйфелевой башни на крыши Парижа. Хотелось бы, чтобы когда хвалили детей, они искренне сказали, что ум, интеллект, энергетика неуемная им достались от отца с его генами, с его кровью. Чтобы во внуках проявились дедовы искорки гениальности, чувство юмора, музыкальный слух и так далее…” В каждом слове — любовь.

Желаем вам, Владимир Михайлович, здоровья, долгих лет жизни и семейного счастья! Пусть оно не покинет ни вас с Аллой Владимировной, ни ваших детей, ни внуков, ни правнуков.