Правда у каждого своя

Когда-то много лет назад Елена Петровна Сухарева с мужем Алексеем Георгиевичем (все имена и фамилии изменены), дочкой, родителями и братом мужа жили в просторной 4-комнатной квартире. А потом квартиру разменяли и разъехались: Елена Петровна с мужем и дочерью поселилась в одной квартире, а родители мужа — в другой, туда же перебрался и холостой брат. После смерти родителей брат Алексея Георгиевича стал пить, болел, и Алексей Георгиевич перебрался к нему - ухаживать. Потом умер и брат. А в 2005 году Елена Петровна обнаружила, что муж с ней развелся, на основании заочного решения мирового судьи. И вскоре женился снова, на немолодой женщине, которую прописал в родительской квартире. Но и после развода часто виделся с дочкой. Говорил, что внука пропишет на своей жилплощади, чтобы ему было где жить, когда вернется в город после учебы. И вдруг неожиданно умер…
Супруга Алексея Георгиевича после его кончины немедленно приватизировала муниципальную квартиру, в которой была прописана вместе с ним. Ни дочь мужа от первого брака, ни внука она, понятное дело, к участию в приватизации жилплощади не пригласила. Больше того: быстро выяснилось, что она имеет право на долю в квартире Елены Петровны. Правда, со времени смерти Алексея Георгиевича прошло уже два года, а свои права на жилплощадь в квартире бывшей супруги своего мужа женщина так и не заявила.
Но Елене Петровне не дает покоя та несправедливость, которую допустили по отношению к ее дочери и внуку. Ведь Алексей Георгиевич перед самой смертью хотел позаботиться о прописке для внука, да не успел. И тот остался без законной, как считает Елена Петровна, жилплощади. “Мы с мужем 36 лет прожили вместе, а она пришла неизвестно откуда на все готовенькое, — сердится Сухарева на соперницу. - Мы прожили тяжелую жизнь, каждую копейку откладывали. И на эту квартиру мы все зарабатывали столько лет, все ветераны труда, целая династия, на всех 200 лет трудового стажа! Сначала государство вмешалось в мою семейную жизнь, когда нас развели без моего согласия. А теперь оказывается, что никаких прав на квартиру у нас нет. Нас лишили заработанного! Где справедливость?”
Понять обиду Елены Сергеевны можно. Но правда, как говорится, у каждого своя. Почему Алексей Георгиевич в свое время не оформил приватизацию квартиры и не включил в список собственников дочь и внука — теперь уже не спросишь. А его жена (то есть вдова) — официальная супруга и наследница первой очереди. И почему бы ей, имеющей регистрацию в квартире, не приватизировать ее на себя, забыв о других членах семьи? Может, это и некрасиво с моральной точки зрения, но вполне объяснимо с практической. Обвинить ее в мошенничестве нельзя, ведь все сделано в соответствии с законом. Елена Сергеевна уверена, что дама просто женила Алексея Георгиевича на себе, заставив развестись по “пьяному” делу: “Посмотрите, даже исковое заявление в суд она написала, это не его рука, а государство вмешалось в мою личную жизнь, допустило развод без моего согласия!” Однако эти обвинения недоказуемы теперь, когда Алексея Георгиевича нет в живых.
О квартирный вопрос разбилось уже немало семейных лодок. И для Елены Сергеевны, не допускавшей, что жилье ее близких “уплывет”в чужие руки, это весьма болезненная тема: “Кто принимает такие законы?” Тем не менее закон основывается на документах, а не на эмоциях, воспоминаниях и обещаниях.