Эпилог партийного стиля
Приземистое, словно распластанное у Площади общественных мероприятий четырёхэтажное здание Новокузнецкого горкома партии - настоящий шедевр последнего по времени архитектурного стиля советской эпохи — номенклатурного брутализма. Это только на первый взгляд горком — просто добротное и скучное до невозможности административное здание. На самом деле — это квинтэссенция партийной идеологии в архитектуре. Создали его архитекторы Юрий Журавков и Сергей Мальцев, а также конструктор Евдокия Ерёмченко.
Сам этот стиль — сочетание больших глухих поверхностей с незначительным остеклением, грубые крупные объёмы и массивность — родился не случайно, и наша страна пришла к нему хотя и почти одновременно с Западом, но совсем иным путём. Если Запад обратился к брутализму в середине 70-х, перепробовав все стили и имея высокую культуру строительства, то советской архитектуре после хрущёвского “погрома” просто-напросто ничего другого не оставалось: после выхода Постановления ЦК КПСС об устранении излишеств в архитектуре на двадцать лет исчезло не просто традиционное зодчество (это было бы полбеды) — исчезло и строительство как таковое. Выросло поколение монтажников, которые худо-бедно могли приварить друг к другу панели и приладить к ним плоские крыши. А вот фигурная кирпичная кладка, лепка декора, вытёсывание камня — всё это ушло в небытие. Поэтому, когда партия решила, что общество уже может себе позволить некоторые излишества, оказалось, что строительные навыки утрачены.
Кстати, последствия той эпохи дают знать о себе и по сей день - господство в сегодняшней архитектуре Новокузнецка постмодернизма и применение повсюду навесных фасадов (“гипсокартонная архитектура”) — это отнюдь не от хорошего вкуса. Это компромисс между полётом фантазии зодчих и неумением строителей. Это, по сути, всё тот же монтаж, хотя и с применением дорогих материалов — ничего подобного драмтеатру или проспекту Металлургов нам, видимо, уже не светит.
Впрочем, вернёмся к нашим горкомам. Его стиль — это тот же самый компромисс: проектировать нечто действительно изящное и гениальное не имело смысла, когда архитекторы заведомо знали, что строители делают не как в проекте, а как могут. Что, кстати, и подтвердилось при сооружении оригинальной полуовальной лестницы - трижды делали её неправильно, пока наконец не стали изготовлять балку-косоур прямо на месте. И то реализовать в полной мере замысел лестницы, изогнутой в нескольких плоскостях, не смогли…
Новокузнецкая парторганизация традиционно была крупнейшей в Кузбассе, что находило выражение и в камне - не только в монументах, но и в самих зданиях, из которых партия руководила общественными процессами. В начале 1960-х годов на Пионерском проспекте был построен весьма скромный горком (ныне - сельский суд), а в конце 60-х — начале 70-х были возведены райкомы: Кузнецкий по проекту Шкрядо (там ныне также размещается суд) и Куйбышевский (и там после буржуазной революции 91-го разместили суд). Тяжеловесные здания не блистали ни красотой, ни оригинальностью. Вернее, попытка соригинальничать с расположением окон и с интерье-рами в случае с Куйбышевским райкомом была, но привела она, скорее, к отрицательному результату: многие окна смотрят буквально в никуда — в них не видно ничего, кроме соседних стен, а Г‑образный актовый зал обладает, так сказать, антиакустикой: в двух метрах от оратора не слышно даже громкого голоса.
Когда численность партийных в городе зашкалила за 40 тысяч, и ЦК дал ставку четвёртого секретаря горкома, что было в диковинку, партия сказала: “Надо”. Надо строить. Строить горком. Поскольку здания привязывались к количеству ответработников, горкому полагался объём в 10-12 тысяч кубометров. Архитекторам этого показалось мало — объём прежнего на Пионерском проспекте составлял девять тысяч кубов, так что стоило ли огород городить? И тогда был найден гениальный ход: объединить в одном офисе горком партии решили с горкомом комсомола, где с числом ответработников всё равно никто не мог разобраться. Так что Кузбассгражданпроект без лишней скромности цифру удвоил и выдал на-гора проект гигантского здания в 24 тысячи кубометров: четырёхэтажного с внутренним двором. В управделами ЦК КПСС были экономичные типовые образцы — по ним выстроили, к примеру, горком в Набережных Челнах. Но в силу их примитивизма наши зодчие всячески уходили от типажа.
С оригинальным проектом главный архитектор здания Юрий Журавков и полетел в Москву. В ЦК как раз обсуждали проект Иркутского горкома: оригинальное здание предполагалось поставить на опоры. “Что-то вы слишком к небесам вознеслись, от народа оторвались,” — пожурили зодчих партийные начальники и издали лютое постановление “Об архитектуре в Иркутске”. Следом рассматривали новокузнецкий проект — его решили сократить до 15 тысяч кубометров (в итоге архитекторы увеличили-таки его до 18-ти) и отправили Журавкова в Минск на ознакомление со строившимся там горкомом.
Решение о землеотводе под горком партии № 344(3) было издано 28 ноября 1979 года. На месте главным вдохновителем и советчиком стал сам первый секретарь Н.С. Ермаков. Исходили из того, что строится здание, где сосредоточена реальная в городе - партийная — власть, а не показушная - советская. Всё здесь должно было быть именно для удобства самой власти, а вовсе не для притока пресловутого рядового избирателя — народных масс. Именно поэтому полы, в отличие от нынешней горадминистрации, здесь не бетонные, а паркетные, а окна - не алюминиевые, а из цельного дуба, чего и нынешним городским капиталистам не снилось. Конечно, передача здания для избранных всем кому ни попадя за последние 15 лет самым негативным образом отразилась на интерьерах — что ни говори, а тот же паркетный пол совсем не приспособлен для сотен грязных ботинок ежедневно.
Николай Ермаков велел строить два зала заседаний и оба — без окон, дабы ничто не отвлекало от работы, как бренчавший трамвай по Пионерскому проспекту в прежнем здании. Так получился малый зал на четвёртом этаже — его контуры представляют собой огромный карниз главного фасада. В его отделке много светлого ясеня и шпона красного дерева. Это и есть настоящий вкус, в отличие от нынешнего гипсокартона и пластика. Одна из дверей связала зал с кабинетом персека. Сам кабинет Журавков запроектировал размером 90 квадратных метров. В ЦК округлили глаза: “У самого Леонида Ильича 93 метра!” Пришлось сократить кабинет до 70 квадратов.
Самая любопытная часть здания — круглый зал заседаний на 150 мест. Задумать такой зал в эпоху застоя было равносильно инакомыслию: для выслушивания многочасовых речей и их единогласного одобрения строились длинные прямоугольные залы - в круглом дремать неудобно, в нём хорошо спорить. Дальше больше: подъём каждого ряда над предыдущим сделали небывало крутым — 30 сантиметров вместо предусмотренных СНиПами 12-ти сантиметров. Все присутствующие не просто видят выступающего, но и сам выступающий видит каждого по пояс. Зал словно специально подоспел к эпохе споров и дискуссий.
Круглая форма зала поставила перед зодчими немалую проблему. Ведь в круглом помещении звук отражается от стен и многократно повторяется, и если в храме запаздывание звука создаёт особую атмосферу, то в зале заседаний, где всё происходит в режиме, так сказать, реального времени, он совсем ни к чему. И над вопросом акустики, равно как видимости, авторам пришлось тщательно поработать: они применили звукопоглощающие материалы и для стен — дерево и гипс, и для пола - ковровое покрытие.
Впервые в Кузбассе в зале был смонтирован убирающийся экран для кино — он выдвигался из межферменного пространства величиной в 3,5 метра.
Горком обзавёлся и двумя дополнительными лестницами, а также двумя неприметными выходами из здания. Это не только требование пожарных, но прежде всего элемент номенклатурного этикета: если в здании находятся высокопоставленные деятели, то персонал должен был пользоваться дополнительными дверями и не смущать руководство. И наоборот: если эти деятели, скажем, выпьют лишнего, то совсем нежелательно показывать их во всей красе широкой общественности — тогда уже неприметный выход из горкома служит им. Кто-то скажет: вот какая безнравственность. А я бы сказал иначе: в те времена власть хотя бы старалась делать приличный вид — после дирижирующего оркестром Ельцина говорить о каком-то уважении власти к обществу не приходится.
Была запроектирована даже вертолётная площадка на крыше по примеру здания ЦК Компартии Франции, созданного гениальным Оскаром Нимейером. Но там, в Париже, партийному руководству в случае чего была необходимость эвакуироваться — здесь такая ситуация возникла только 21 августа 1991-го, когда здание было захвачено “восставшими”, то есть желающими занять партийные кабинеты.
“Восставшие” за двадцать с небольшим лет довели интерьеры здания до полной разрухи: нельзя без слёз смотреть на истёртые грязные деревяшки, в которые превратился роскошный некогда паркет, на совсем неуместную здесь мелкобуржуазную стихию в виде понастроенных перегородочек и “евроремонта”: замены роскошных деревянных панелей и дверей на дешёвый кич гипсокартона и пластика. Это и есть последствия нецелевого использования: здание ведь и впрямь проектировалось не для народных масс в кирзачах и не для бизнесменов в кроссовках, а для интеллигентного партийного руководства.
В ближайшем будущем роль градостроительная бывшего горкома вырастет — по нему проходит ось симметрии запланированного ещё в начале 1970-х широкого бульвара к Томи. Перед зданием планировалось разбить огромную полукруглую площадь Ленина с памятником оному и эспланадой фонтанов. Сейчас утверждён проект планировки, по которому луч к реке должен быть пробит именно отсюда. Другое дело, что при нынешних высотных доминантах приземистый горком не справляется с организацией пространства — не собирает его. Поэтому по плану по бокам его, слившись с его объёмом, должны были встать 25-этажные башни, отражающиеся в своих копиях по другую сторону улицы Тольятти. И их отражения между прочим уже стоят. А вот самих небоскрёбов по сторонам горкома, увы, нет.
Фото из архива автора
