Через годы, через испытания
Я счастлива в том, что на моем жизненном пути мне встретились и встречаются добрые люди. Это наш декан Наум Яковлевич Канторович, о котором я могу говорить бесконечно. Это Александра Федоровна Молева, заведующая кафедрой педагогики начального образования КузГПА, внешне невозмутимая, спокойная, но в душе легкоранимая, воспринимающая боль близких ей людей как собственную.
Это, наконец, и Юна Самойловна, проработавшая в институте более сорока лет, не боюсь ошибиться — любимица всех студентов всех факультетов, где ей пришлось обучать студентов английскому языку. Писать о Юне Самойловне Ковригиной и легко, и трудно. Легко потому, что она очень душевный, открытый человек. К ней можно обратиться с любым вопросом, не боясь скомпрометировать себя. Трудно потому, что она очень скромный человек.
Уверена, что никто из моих коллег, а тем более студентов, не знает о совместной работе ее родителей с Надеждой Константиновной Крупской. Отсюда, видимо, и идут корни человеколюбия, убежденности в правоте своего дела, вера в добро, достоинство человека.
Родилась Юна Самойловна в 1929 году в Москве. По ее словам, до восьми лет она была очень счастливой девочкой. Мама — Нина Николаевна — учительница, папа - Самуил Давыдович — декан Академии коммунистического воспитания. Обе бабушки, Ксения и Варвара, души не чаяли во внучках (у Юны есть сестра Майя, которая сейчас проживает в Санкт-Петербурге) и в разное время приняли участие в судьбе девочек. Из рассказов бабушки Ксении Федоровны Юна знала, что в 16 лет ее отец ушел в Красную армию, а в 18 лет, будучи солдатом армии Буденного, был комсоргом отряда. Его делегировали на Третий съезд комсомола, который состоялся 2 октября 1920 года в здании театра Ленинского комсомола, сохранилась фотография, где на ступеньках около сцены сидят молодые ребята и, затаив дыхание, слушают речь Владимира Ильича Ленина. После встречи с Лениным будущий отец Юны еще больше убедился в правильности избранного им пути.
Во многих воспоминаниях о Третьем съезде комсомола говорится, что Ленин, будучи на трибуне, выглядел радостным и очень взволнованным. На самом деле выглядел он плохо, говорил хорошо, но неэмоционально, устало. Дело в том, что на съезд В.И. Ленин пришел сразу же после похорон Инессы Арманд. От Курского вокзала до дома известной революционерки Ленин и Крупская шли пешком, отказавшись от машины…
Как вспоминал отец Юны, Феликс Эдмундович Дзержинский, увидев делегатов в немыслимой обуви, обмотках, раздал всем талоны на получение новых брезентовых ботинок. Большинство делегатов и было обуто в эти ботинки. После съезда большая часть делегатов вернулась на фронт, а ему, Самуилу Давыдовичу, дали направление в Академию коммунистического воспитания. В.И. Ленин лично сказал группе ребят: “Молодые люди, вам необходимо пренепременно учиться. Учиться коммунизму!”
С этого времени вся жизнь семьи Юны была связана с Надеждой Константиновной Крупской. По окончании академии отец Юны был назначен первым ее деканом. Вместе с Самуилом Давыдовичем в академии обучалась и дочь Инессы Арманд Эня.
Юна с нежностью вспоминала о девочке, которая была привезена к ним в семью из Испании. Мария плохо говорила по-русски, но девочки хорошо понимали друг друга. Первые уроки русского языка девочка получала именно от Юны, тогда еще восьмилетней. Но Мария прожила в семье недолго. Ее взяли в детский дом для испанских детей…
Политическая атмосфера в стране накалялась с каждым днем. Друг семьи Михаил Кольцов возглавлял редакцию газеты “Правда”. Он взял отца Юны работать в одном из отделов газеты корреспондентом. Занимался под руководством Ф.Э. Дзержинского вопросами беспризорности. Многое зная и понимая, Самуил Давыдович возвращался с работы грустным, усталым, часто уединялся с женой в кабинете и о чем-то говорил с ней.
В Москве становилось жить все тяжелее. Скончалась Н.К. Крупская. Все, кто был на дне её рождения, были арестованы. Болезнь бабушки Ксении не позволила родителям Юны быть на последнем празднике коллеги и соратницы. Это и спасло им жизнь.
Но вскоре пришли и за отцом Юны Самойловны. На следующий же день после ареста их переселили из комфортабельной семикомнатной квартиры в три небольшие комнатки. Забрали мебель. Юна Самойловна вспоминает, что ей было жаль письменного стола с приметным чернильным пятном на сукне, которое ничем не могли вывести. С этим столом она “встретилась” позднее когда ее, девятиклассницу, принимали в комсомол. Узнала она этот стол как раз по этому чернильному пятну. Вернувшись домой, Юна рассказала бабушке Ксении о том, как секретарь ВЛКСМ райкома не мог понять, почему будущая комсомолка схватилась за стол и заплакала. Ксения Федоровна, прижав девушку к себе, сказала: “Надо радоваться, что стол твоего деда не сожгли”.
После ареста отца жить стало трудно. А потом пришли и за мамой. Осталась Ксения Федоровна одна с двумя внучками. Как выкручивалась бабушка, дети не осознавали и ни о чем не спрашивали. Правда, суп был, хлеб — тоже.
В компании ребят из их дома был и будущий писатель Юра Трифонов. Его родителей арестовали почти в одно время с отцом и мамой Юны. Бабушки детей, оставшихся без родителей, как бы объединились в сообщество, где решались разные проблемы. Конечно, никто из детей и не догадывался, что через много лет Юра Трифонов станет известным писателем, а Юна Самойловна - прекрасным преподавателем английского языка.
Наступил 1941год. Связи с родителями все не было. Пришло известие, что Михаил Кольцов расстрелян. Бабушка по ночам плакала, но днем стоически держалась. 25 мая Ксения Федоровна вывезла девочек в город Брест, где жила ее сестра Варя. Там тепло, жить сытнее — есть корова, картошка, овощи…
А вскоре в Бресте уже были немцы. Первые немецкие слова и предложения Юна усвоила быстро. И уже через некоторое время понимала речь оккупантов. Дети старались со двора не выходить. Несколько раз патруль заходил в дом, но что можно взять у двух старух и двух девочек.
Раз или два Ксению Федоровну с детьми забирали в гестапо. Сидя в длинном коридоре бывшего здания облисполкома, Юна, вспоминая папу и маму, мысленно с ними прощалась. Майя, которая младше Юны на два года, прижималась к бабушке и вытирала ей слезы.
Когда начались аресты еврейских семей, Ксения Федоровна решила, что пора и им выбираться из города.
На партизанской тропе всегда стоял “секрет”, который встречал идущих к своим. Первыми ушли бабушка с Майей. А через несколько часов отправилась и Юна с коровой. По дороге приветливо поздоровалась с немецким патрулем, погоняя прутиком Козулю. Они вошли в лес, словно на прогулку. Сердечко готово было выскочить, но ноги шли. Она даже напевала какую-то немецкую песенку. Вдруг кто за деревом прячется?!
Когда война закончилась, родные сообщили, что в Москве у семьи отняли и те три комнаты, но предоставили им маленькую, около кухни. Бабушка была рада и этому. А тут вернулась мама…
Время в Москве тянулось медленно. Юна очень скучала по маме и сестренке. Поэтому 10-й класс она решила закончить не в Москве, а в Бресте. Впоследствии она не раз говорила себе, что хорошо сделала, вернувшись в Брест.
После окончания школы с золотой медалью девочка поступила в Московский областной институт на филологический факультет. По известным причинам мечтать об историческом факультете ей не следовало, хотя в анкете, где давались сведения об отце, Юна ставила прочерк. В ее группе было шесть бывших десятиклассниц и ребята, вернувшиеся с фронта.
Группа была удивительно дружной, хотя разница в возрасте и положении студентов чувствовалась. Бывшие солдаты, они часто робели перед девушками, стеснялись своего незнания школьных предметов. Юна всегда приходила на помощь старшим товарищам, поэтому к ней относились с любовью и уважением. Будучи первокурсницей, она бегала на лекции академика В.В. Виноградова. За несколько лет до этого в 1947 году вышла его монография “Русский язык. Грамматическое учение о слове”.
Все было бы хорошо, но вдруг в сентябре, в самом начале 2-го курса, в группу пришел декан и срывающимся голосом прочел приказ об отчислении из института (по данным анкет студентов) всех ребят, вернувшихся с фронта и считающихся неблагонадежными, в том числе и ее, Юну.
Пришлось возвращаться в Брест.
В 1949 году пришла радостная весть: отца Юны перевели на поселение в Кемерово. Сборы были недолгими. Как только Самуила Давыдовича определили с жильем, Юна с сестрой, мамой и бабушкой перебрались в Кузбасс.
Отец после отбытия срока сдал внешне, но оставался таким же сосредоточенным и ответственным человеком. А с конца 1953 года он уже работал в одном из отделов облисполкома. Юна была очень привлекательной, умной девушкой. Естественно, появились поклонники, среди которых был Александр Ковригин. Будущий физик пользовался авторитетом и в их компании, и в своем вузе. Буквально через месяц Юна уже была зачислена на исторический факультет Томского университета.
Жизнь шла своим чередом. Александр и Юна полюбили друг друга, поженились. Родился первенец, Боря. Но условия жизни были ужасными. Семья снимала комнату в подвальном помещении. Было сыро и очень холодно зимой. Когда заболел сын, Юне пришлось взять академический отпуск и вернуться уже в Новокузнецк, где Саше предложили хорошую работу на КМК и шикарную квартиру.
Затем родилась дочь Нина. Хлопот прибавилось, но мысль об образовании никогда не покидала ее. И Юна Самойловна снова стала студенткой, но уже Новокузнецкого пединститута.
Самым любимым преподавателем был Рем Леонидович Яворский. Она мечтала стать историком, поэтому всегда любовалась манерой поведения преподавателя, его речью. Ей хотелось видеть реакцию студентов на то, как толково и четко разъясняет исторические факты лектор. Не всегда она была с ним согласна. Ведь она сама столкнулась со многими фактами, поэтому могла позволить себе собственную интерпретацию.
— Ковригина, не вертитесь! — несколько раз звучало в течение занятия.
И вот счастливый день! Она получила направление в школу № 72, где начала работать сначала учителем, а затем завучем.
Ее воспитанники один за другим одерживали победу в олимпиадах по английскому языку. А скоро школа стала профильной.
Ее бывшие ученики часто собираются на день рождения своего любимого учителя.
Я очень люблю эту женщину. Всегда говорю студентам, что это образец для подражания. Всегда юная, умная, добрая!
Хотелось бы отметить еще одну особенность Юны Самойловны — это мечтательность и романтичность. Она прекрасно знает классическую музыку, в ее коллекции Григ, Рахманинов, Вивальди. Слушая музыку, она закрывает глаза и оживают перед ней Москва, родители и любимая бабушка. Она не пропускает ни одного симфонического концерта. У нее замечательный голос, и когда она поет романс “Гори, гори, моя звезда!”, хочется ее слушать и слушать…
Будьте здоровы!
Живите долго-долго!
Нам с вами тепло и уютно!
