“Не спрашивайте меня о Гарри Поттере”
Встреча с Ильдаром САУБАНОВЫМ всегда большая радость. И общаться с ним удовольствие. И главное — он обязательно сыграет, если рядом будет рояль. И повод для газеты всегда находится. Этим летом в середине июля студент Московской консерватории имени П.И. Чайковского стал лауреатом Международного конкурса пианистов имени Марии Герреро. Конкурс проходил в Испании, в городе Гранада. Ильдар занял на нем третье место.
Мы договорились с Ильдаром встретиться в редакции, откуда вместе с фотокорреспондентом Александром Бокиным отправились в Художественный музей, потому что там есть рояль и очень гостеприимные люди. В музее был выходной день, и мы хорошо поговорили в тишине зала. А потом лауреат многих международных конкурсов Ильдар Саубанов сыграл нам Английскую сюиту Баха, которую играл в первом туре, Грига, “Октябрь” Чайковского. И это было наслаждением. А теперь интервью, которое мы начали с разговора о конкурсе.
— Почему ты оказался опять в Испании после конкурса в Барселоне?
— На самом деле, это случайность. Когда в марте я был в Барселоне, думал: куда бы еще поехать? А как раз Жан, с которым я приезжал в Новокузнецк несколько лет назад, на этом конкурсе уже играл. Он мне рассказал об условиях. Я подумал: почему бы не поехать, не поиграть там? Пока я туда летел, мне Жан по телефону все рассказал, на какой автобус сесть, вообще все разжевал как маленькому ребенку.
— Сколько там было участников?
— Были разные группы. В моей, от 20 до 30 лет, было человек сорок. На второй тур прошли человек семь или восемь.
— Были русские среди участников, в жюри?
— Среди членов жюри не было ни одного русского. А из русских участников были только двое — я и одна дамочка. Выходцев из России, но ее не представлявших, было человек пять.
— Кто первое место занял?
— Китаец. Я его слышал. Но это действительно первое место.
— Ты говорил Тебякину, что когда услышал “браво”…
— Это можно не писать.
— Это как раз интересно.
— Это было неожиданно. Когда я играл Баха, он не так хорошо пошел, как я надеялся. В целом все хорошо было, но какие-то моменты, я думал, получатся лучше. А когда я доиграл Жигу, сыграл последнюю ноту ля, услышал и увидел, как председатель жюри встал и крикнул “браво”. Такого никогда не было. Я понял, что во второй тур я прошел стопроцентно.
— Не знаю, правда или нет, на конкурсе в Барселоне тебе сказали, что Шуберта ты играл как Листа, как романтика. А Шуберт — больше классик.
— Но это, наоборот, был укор.
— Я знаю. Но в Гранаде во втором туре ты играл “Картинки с выставки”, а ты их играешь не как все другие пианисты. Мне Александр Викторович (Тебякин, первый учитель Ильдара. — Т.Т.) признавался, что всю жизнь не любил эту вещь Мусоргского. И я не раз слышала по Интернету и Рихтера, и других больших пианистов. В “Картинках” самое начало нудное, вялое. Но у тебя оно звучит как ожидание каких-то сложных драматических ситуаций.
— Спасибо. Но я не знаю. Я просто играю, как играю. Как слышу внутри себя. Намеренно я ничего не делаю. Это подсознательно происходит. Иначе это будет сразу видно, словно пыжится пианист.
— А правда, что все три лауреата проходят на второй тур ноябрьского конкурса в Мадриде?
— Да, это правда. Но я пока не знаю никаких регламентов. Это все в процессе. Если что, я повторю какой-нибудь концерт. Я так понимаю, там надо будет в финале с оркестром играть. Но пока я не знаю, поеду не поеду.
— Ильдар, в 19-м году…
– Я понял. Но не знаю. Вряд ли. Нет, ну можно пойти на первый тур поиграть. Надо же еще отборочный тур пройти. Все-таки конкурс имени Чайковского самый престижный конкурс.
— Но ты же лауреат юношеского конкурса имени Чайковского. Может, и без отборочного тура допустят к первому.
— Я не помню.
— А где уверенность, что ты там первое место займешь?
— Так вот и нет уверенности. Но дело даже не в том, что дойдешь не дойдешь. Даже если выиграешь, то нужно будет тянуть последствия. Дадут тебе ангажемент, а у тебя нет репертуара и ты такой мальчик, который ничего особо из Чайковского не делал.
— А у тебя, мне кажется, большой репертуар.
— Нет, ну если подожмет, я, конечно, все выучу.
— Ильдар, ты ведь много занимаешься. А сейчас в редакции мы с тобой зашли к Валерию Немирову поздороваться, и вы с ним говорили о боксе минут двадцать. Я поняла, что ты о боксе знаешь не меньше, чем Немиров.
— В детстве я с папой смотрел по телевизору бои. До сих пор мне это интересно. Сейчас за всеми новыми трендами следит папа, он мне рассказывает.
— У тебя все эти знания от рассказов папы?
— Про современный бокс, про Бивола и Ковалева, да. Вчера я приехал домой, папа смотрел бокс, и я подсел к нему. А вот раньше я очень много смотрел боев Кости Цзю, и не только его.
— Не жалеешь, что не стал боксером?
— Да нет, конечно. Интересно смотреть. Там же тоже не просто выйти по морде надавать. Какая-то тоже тактика есть. Я смотрел фильм, как они готовятся к боям. Как они смотрят бои своих соперников. Очень интересно.
— А что-то еще ты успеваешь делать?
— С друзьями гулять люблю. У меня недогул с друзьями. Благодаря моему другу — он работает в такой сфере, где куча народу крутится, — в каждый мой приезд в Новокузнецк у меня происходит несколько знакомств. А когда меня приятели спрашивают, помню ли я тот или иной отрывок из “Гарри Поттера”, я говорю: “Ребята, я не смотрел ни “Гарри Поттера”, ни “Властелина Колец”, ни “Звездные войны”. Я сидел за роялем.
— Ну какие-то вещи, Ильдар, надо знать. Классику, к примеру.
— Я смотрел “Зеркало” Тарковского. Ничего не понял, но впечатляет. Мучаю Стендаля “Красное и черное”. Все никак не могу дочитать. Читать люблю, параллельно читаю. “Сто лет одиночества” Маркеса начинал, но то сессия, то еще что. Гениса “Фантики” читал, потом пошел в Третьяковку. “Явление Христа народу” — это же огромное полотно. Сильное впечатление производит. Ван Гога люблю. (В музее посмотрели мы выставку репродукций картин великого художника. Принты, но все равно интересно. — Т.Т.)
— Послезавтра ты улетаешь в Москву. Чем будешь заниматься, ведь еще каникулы.
— У меня долги есть, надо будет в сентябре сдать. Буду новую программу готовить. Сонаты Моцарта, Прокофьева, что-то еще…
