Угольную стратегию Кузбасса придётся пересмотреть

Кузбасс поставил очередной рекорд годовой добычи угля. Точная цифра еще не обнародована, но ясно, что она будет в районе 203 миллионов тонн. Еще один рекорд был поставлен в конце декабря: суточная отгрузка угля из Кемеровской области в отдельные дни достигала 9100 полувагонов. При всех этих достижениях нельзя, однако, сказать, что наш углепром пребывает в цветущем состоянии. Экспортные цены на “черное золото” в последние пару лет заметно упали, что негативно сказалось на рентабельности предприятий отрасли. Объявлено о консервации нескольких шахт…

В советское время рапорты и доклады по итогам года было принято предварять обзором международного положения - “коротенько, этак минут на сорок”. Забавно, но сегодня, кстати, в Новый год по старому стилю, такой экскурс будет как никогда уместен, поскольку благополучие угольной отрасли Кузбасса в большой степени зависит от баланса предложения и спроса на мировом рынке. Как теперь, так и в будущем — ведь прогнозируемый прирост добычи угля в России к 2030 году связан преимущественно с надеждами на экспорт.

На первый взгляд, у горняков нет повода для беспокойства. Уголь — ходовой товар, иначе бы его добыча в мире не увеличилась с 2000 года на 3,3 миллиарда тонн (примерно на столько же она выросла за предыдущие сто лет). Почти половина мировой добычи (46 процентов) падает на долю Китая, и он же является главным потребителем этого вида топлива. Нужда экономики КНР в угле настолько велика, что страна прекратила его экспорт и постоянно наращивает закупки угля за рубежом. Причем в гигантских объемах — в минувшем году Китай закупил более 300 миллионов тонн.

Отметим, однако, что пока российский углепром в силу ряда причин, о которых будет сказано ниже, не воспользовался преимуществами соседства с государством, переживающим беспрецедентный экономический подъем. А ведь нет никакой гарантии, что период, благоприятный для сбыта угля на этом рынке, будет продолжительным. Тем более что в Азиатско-Тихоокеанском регионе активно действуют и другие мировые лидеры угледобычи — Австралия, Индонезия, Индия.

Не стоит чересчур доверять и заголовкам в российской деловой прессе насчет того, что “Европа выбирает уголь”. Имеется в виду известное предубеждение против атомной энергетики в странах, где сильны позиции “зеленых”. Якобы там поняли, что экологичные “ветряные мельницы” в качестве реальной альтернативы мирному атому — это пока из области грез, а поскольку газ дорожает, следует вернуться к традиционной угольной генерации. Так то оно так — энергетика Европы действительно потребляет все больше угля, да вот только не российского.

Благодаря сланцевой “революции” газ на внутреннем рынке США заметно подешевел. Тамошние тепловые электростанции стали переходить на газообразное топливо, что вызвало переток сравнительно недорогого американского угля на внешние рынки - на европейский, в частности. То есть Старый Свет все чаще делает выбор в пользу угля, но, увы, заокеанского.

Между тем есть страна, где российский энергетический уголь мог бы быть востребован в гораздо больших объемах, чем теперь. И эта страна, как ни странно, Россия. Доля угля в балансе потребления первичных топливных ресурсов у нас одна из самых низких в мире — 15 процентов. Тогда как в США она составляет 22, в Китае — 70, в Польше — 58, в Германии — 25, в Японии — 24 процента.

Этот парадокс объясняется не столько экспансией Газпрома на отечественном рынке, сколько относительной удаленностью угольных бассейнов России от теперешних и потенциальных потребителей угля даже внутри страны. Наши угольные месторождения сосредоточены главным образом в Западной и Восточной Сибири (66 процентов) и на Дальнем Востоке (28 процентов). Отсюда, к слову, немало примеров, когда российским электростанциям выгоднее работать на импортном казахском угле.

Ученый секретарь Института угля Сибирского отделения РАН Марина Писаренко отмечает в своей статье в журнале “Уголь Кузбасса”, что доля электроэнергии угольной генерации в России год от года снижается, несмотря на принятые программы, в которых заложена тенденция к её увеличению. Этот процесс не может остановить даже опережающий рост цен на природный газ. Вводимые в стране энергомощности сориентированы преимущественно на голубое топливо.

Долгосрочная программа развития угольной промышленности РФ на период до 2030 года предусматривает два прогнозных варианта. При благоприятной конъюнктуре рынка добыча составит 430 миллионов тонн (из них коксующийся уголь — 153 миллиона тонн) и будет вестись на 82 разрезах и 64 шахтах. Другой, менее оптимистичный сценарий предполагает, что добыча останется на достигнутом уровне — 325 миллионов тонн (коксующиеся марки — 77 миллионов тонн).

Марина Писаренко придерживается того мнения, что основные мощности отрасли России в любом случае останутся в Кузнецком бассейне, хотя его доля в общем объеме добычи сократится с 58 до 46 процентов при сохранении нынешнего уровня добычи. Она, однако, напоминает, что в принятой пять лет назад Стратегии социально-экономического развития Кемеровской области до 2025 года прогнозный объем добычи определен в 260-270 миллионов тонн. “Эта программа была разработана согласно инвестиционным планам угледобывающих предприятий, но, по-видимому, потребует серьезной переработки”, — пишет эксперт. Она, вероятно, имеет в виду прежде всего запредельную техногенную нагрузку на экологию Кузбасса, ставшую очевидной в последние несколько лет.

Добыча коксующихся углей в России стабилизировалась на уровне 60-70 миллионов тонн, что определяется конъюнктурой внешнего рынка и нуждами отечественной металлургии. Её потребности на протяжении уже долгого времени не превышают 40-47 миллионов тонн и целиком удовлетворяются поставками коксующихся углей из Кузбасса. Спрос в этом сегменте внутреннего угольного рынка вряд ли вырастет. И, думается, совсем не случайно минувший год был отмечен консервацией, продажами или, лучше сказать, отказами металлургических холдингов от ряда кузбасских активов, считавшихся прежде перспективными, в том числе и в плане добычи угля коксующихся марок.

Как уже было сказано, серьезной проблемой для кузбасского углепрома являются гигантские “транспортные плечи”, размах которых достигает порой многих тысяч километров, что напрямую сказывается на конкурентоспособности нашего угля. К примеру, стоимость экспортных перевозок энергетического угля составляет до половины его конечной цены. В России принят к исполнению ряд впечатляющих (но, по мнению экспертов, все же недостаточных) инвестиционных программ в порядке государственно-частного партнерства по увеличению пропускной способности действующих железных дорог и морских портов, прежде всего на Дальнем Востоке и в Сибири.

Однако реализация этих проектов не снимает проблемы роста транспортных тарифов, при том что угольный тариф РЖД один из самых дешевых. Как ни увеличивай объем и скорость доставки грузов, это ни на сантиметр не приближает поставщика к потребителю. Вполне очевидна необходимость строительства новых транспортных переходов в КНР (через действующие проходит мизерное количество угля), сокращающих маршруты угольных составов, и освоения новых угольных районов, расположенных ближе к Тихоокеанскому побережью и к тому же Китаю. Речь об Эльгинском месторождении в Якутии, Апсатском месторождении в Забайкалье, Улуг-Хемском бассейне в Тыве.

Освоение новых центров угледобычи, которое, в свою очередь, подразумевает строительство соответствующей социальной инфраструктуры, требует огромных денег. Но ведь когда-то и Кузбасс начинался ровным счетом с нуля.

Валентин Волченков (фото из архива)