Цены вышли на-гора

Если цены на уголь, совершив стремительный взлет и достигнув, вероятно, своего пика, не начнут падать так же быстро, как это происходит с заместителями губернатора Кузбасса по угольной промышленности, то, по оценкам самих угольщиков, можно будет ожидать двух-трех лет “хорошего рынка”. 

Всего лишь за четыре месяца до конца года в одном из своих интервью по случаю Дня шахтера тогдашний заместитель губернатора по угольной промышленности Александр Данильченко заявлял, что в 2016 году в Кузбассе планируется добыть 217 миллионов тонн угля. По факту же вышло 227,4 миллиона. Только “ошибочка на десятничек” говорит не столько о слабости планирования, сколько о подъемной силе ценовой конъюнктуры. 

С января по декабрь стоимость энергетического угля выросла в два раза, коксующегося — втрое. Цены, снижавшиеся почти пять лет, весной резко пошли вверх, достигнув максимальных значений в ноябре. Что зримо отразилось на росте добычи в Кузбассе и вложений в областной углепром.

Если бы скачок экспортных цен в мае можно было отнести на счет эффекта отраслевого апрельского совещания в Новокузнецке с участием Дмитрия Медведева, угольщики, думается, заседали бы непрерывно, не отпуская премьера из президиума. Однако судьбоносные совещания, запускающие механизмы экономического роста, здесь ни при чем. Кризис перепроизводства, одолевавший мировой углепром, отступил по причине как раз противоположного свойства: на мировой рынок не поступили существенные объемы угля. В Китае, озабоченном обострением экологических проблем, в 2016 году были закрыты сотни малорентабельных шахт, и, кроме того, в тамошнее трудовое законодательство были внесены изменения по сокращению рабочего календаря горняков. А поскольку энергетика КНР еще не готова к переходу на другие виды топлива, на её рынке внезапно образовалась гигантская “ниша для импорта” в 250 миллионов тонн угля.

Другой фактор, существенно повлиявший на ценообразование в мировом углепроме, — полоса банкротств угольных компаний США, что не выдержали конкуренции с нефтегазовым комплексом. Их крах оказался столь стремительным, что в стране начал ощущаться дефицит угля, утверждают аналитики.

А если вспомнить о цикличном характере экономического развития, то можно предположить, что затяжное падение цен - уже само по себе есть повод для их роста. Словом, причин для повышения стоимости угля хватало. Другое дело, что они не отменяют долговременных факторов, играющих против “черного золота” (экология, газификация, транспортные тарифы), и, значит, период его удорожания вряд ли будет продолжительным. Хотя, по свидетельству деловой прессы, наши угольщики рассчитывают на два-три года “хорошего рынка”. И, судя по ценам, сложившимся в конце минувшего и в начале этого года, их чаяния вполне осуществимы.

Дело, впрочем, не только в цене на товар, но и в его себестоимости. По этому показателю наш региональный углепром далеко не в лидерах. Тем больше удивляли сообщения, что приходили весь прошлый год с шахт “СУЭК-Кузбасса”. Компания выдала целую серию отраслевых рекордов (и, кажется, не только российских) по скорости проходки и объему месячной угледобычи на шахтах “Котинская”, имени А. Рубана, “Талдинская-Западная (1 и 2)”, имени В. Ялевского. И сделала это прежде всего за счет внедрения новейшего оборудования.

Не исключено, что перемена в настроениях оживит инвестиционные программы углепрома. В последние годы они прирастали по региону на 1 — 2 миллиарда рублей, составив в 2016 году 52 миллиарда. (Один из последних самых крупных инвестпроектов был осуществлен в Новокузнецке - реконструкция шахты “Юбилейная”.) Недавно “Кузбассразрезуголь” — лидер по вложениям в Кузбассе и отрасли — объявил о намерении инвестировать в производство в 2017 году порядка 15 миллиардов рублей. (Половина этой суммы пойдет на обновление парка БелАЗов грузоподъемностью от 130 до 220 кубов.) Вполне возможно, что оглашенная в ноябре в бюджетном послании Амана Тулеева суммарная оценка угольных инвестиций на будущий год — 53 миллиарда — будет превышена.

Александр Кириллов.

Валентин Волченков

(фото из архива).