“Дать людям всё!”
Глядя на донельзя обмелевшие к августу реки, довольно глупо поминать угрозу весеннего наводнения, да только бедствие в далеком Крымске заставляет вернуться к апрельской статистике, которая отражала готовность Кузбасса встретить большую воду. Накануне ожидавшегося паводка, который, к счастью, так и не случился, пресс-служба обладминистации сообщила, что в Кузбассе от этой угрозы застрахованы 40 процентов частных подворий, расположенных в зоне сезонных подтоплений. В Новокузнецком же районе — почти 75 процентов. Причем 262 дома, в которых проживают малоимущие и одинокие пенсионеры, были застрахованы за счет бюджетных средств по программе социальной поддержки населения. К местным показателям мы еще вернемся, а пока заметим, что выглядят они совсем неплохо в сравнении с тем же Крымском, где уже после наводнения выяснилось, что страховка на этот случай мало у кого имеется…
И тем не менее на смену ливневым потокам, затопившим Крымск в ночь на 7 июля, пришли спасительные денежные потоки — только не от страховщиков, а от государства. Их уровень повышался день ото дня, и, если не ошибаюсь, нижняя планка компенсаций каждому, кто признан пострадавшим от наводнения, установилась на 160 тысячах рублей. (С семьями погибших — особый расчет.) Верхний же предел обозначали поначалу двумя миллионами рублей на семью, чье жилье не подлежит восстановлению (1614 строений), а потом объявили, что государство берется обеспечить утративших кров новым жильем, если денежная компенсация кого-то не устраивает. Выплаты, кстати, начинаются 1 августа.
Общий ущерб от наводнения в Крымске составил, по предварительным оценкам, от 1,5 до 4 миллиардов рублей. Затем цифры поперли вверх. Вполне естественное сразу после наводнения стремление местных чиновников занизить ущерб (“та шо зазря нагнетать”) теперь уступило место не менее естественному желанию укрупнить его масштаб. Большая вода — большие деньги на восстановление. Губернатор Ткачев на днях с глубоким прискорбием оценил понесенные регионом материальные утраты уже в 20 миллиардов рублей. Краевое Законодательное собрание скорбит по поводу 15-миллиардного ущерба. Пресса сообщает, что на поправку региону только из федерального бюджета будет выделено от 6 до 9 миллиардов рублей.
Хорошо, когда государство не мелочится и берется компенсировать ущерб собственникам, чьи деревянные дома (а в Крымске пострадали главным образом именно эти строения) стоили на самом деле в разы меньше. Вот только таким щедрым государство бывает далеко не всегда. “Есть в этом что-то противоестественное, — заметила журналистка из “Коммерсанта” насчет странного российского обычая. — Большой объем компенсаций имеет место, только когда жертв стихии особенно много”. Подтверждение тому — масштабная и оперативная помощь погорельцам, оставшимся без крова в лесные и торфяные пожары 2010 года. Да мало ли происходит в России природных и техногенных катастроф (о чем, увы, не понаслышке знают в Кузбассе), сопряженных с серьезными разрушениями и массовой гибелью людей, что вызывает деятельное участие властей, прежде всего в виде внушительной материальной помощи пострадавшим.
Упомянутая “Коммерсантом” противоестественность ситуации заключается в том, что человек и его семья, пострадавшие от бедствия, так сказать, в индивидуальном порядке, остаются с бедой один на один. К примеру, если от короткого замыкания сгорел незастрахованный дом и экспертиза покажет, что никакого скачка напряжения не было, то погорельцу некого вызвать в суд в качестве ответчика — следовательно, дела его совсем неважнецкие. И если даже по социальному своему статусу он относится к категории “льготников”, вопрос о крыше над его головой зависит лишь от доброй воли чиновников соцзащиты, а та, в свою очередь, от небогатых возможностей муниципального бюджета. Никаких других спасительных опций для граждан без страхового полиса государство не предусматривает. Хотя, повторюсь, это же государство готово потратить миллиарды на материальную помощь, считай — благотворительность, когда речь идет о масштабном бедствии, в которое были вовлечены десятки, сотни и тысячи людей.
Десять лет назад Крымск уже пережил разрушительное наводнение, однако это печальное событие не сделало его жителей горячими сторонниками страхования. (В чем они ничуть не отличаются от других россиян.) Упомянутые выше вспоможения адресованы всем пострадавшим от наводнения, независимо от наличия у них каких-либо страховок. Более того, не удовольствуясь размерами бюджетной помощи, Госдума на днях предприняла попытку выбить из страховых компаний компенсации автовладельцам Крымска на ремонт машин, не застрахованных по каско (в отличие от ОСАГО, это добровольный вид страхования). Ориентировочная сумма необходимых пожертвований (или экспроприаций?) — 100-200 миллионов рублей.
Всероссийский союз страховщиков, понятное дело, отнесся к этому предложению без восторга — там пока размышляют. И есть над чем. Как бы после очередного дара в Крымске не укрепились во мнении (а следом и по всей России), что только идиот страхует свою машину. Как, впрочем, и другое имущество, и жилье, и жизнь. А зачем? Приедет Очень Большой Начальник и, как в советском фильме “Фонтан” (помните, была такая замечательная кинокомедия про злоключения жителей разваливающегося дома), скомандует: “Дать людям ВСЁ!” Попробуй потом убедить народ, что возможности государства “дать всё” весьма эфемерны, поэтому получить “всё и всем” удастся, только когда речь идет о ситуации, чреватой бунтом, который надо упредить, — заодно поправить политические рейтинги.
Но что интересно, “ОСАГО новокузнечан кое-чему научило, — заметила в разговоре со мной руководитель местного агентства “Росгосстрах” Наталья Чевозёрова. - Когда объясняешь человеку, какой ущерб придется возместить ему, если он затопит магазин этажом ниже, тот начинает интересоваться видами страхования ответственности. Мы стали заключать такие договоры”.
А вот к страхованию собственного жилья новокузнечане не очень расположены. Цифры, упомянутые в начале статьи, далеко не так благополучны, как это представляется на первый взгляд. Те же договоры на случай стихийного бедствия заключаются клиентами обычно с учетом минимального покрытия возможного ущерба. Или возьмем для примера так называемые страховки для льготников за счет бюджета накануне сезонного паводка - стоимость такого полиса 1 тысяча рублей, максимальное возмещение по нему — 100 тысяч. “Как вы считаете, можно за такие деньги купить жилье взамен разрушенного водой?” — задала мне риторический вопрос Наталья Чевозёрова. “А не бывает так, что льготники добавляют к страховому взносу из бюджета тысячу из своего кармана?” - “Ну что вы…” — “Может быть, дело в том, что люди не доверяют страховщикам?” — “Скорее, у них нет денег. А потом, извините, халява создает иллюзию, что в беде так и так не оставят”.
Действующее с 1983 года обязательное страхование частного жилья было отменено в 1999 году как противоречащее Конституции и Гражданскому кодексу. Сделано это было, если не вдаваться в юридические тонкости, под лозунгом “Время принудиловки прошло!”. Позднее, поскольку за отменой “обязаловки” не последовала отмена всякого рода бедствий, Госдума предпринимала попытку вернуться к советской практике — не вышло. В 2010 году, проводя совещание по итогам “больших пожаров”, Дмитрий Медведев посетовал: “В стране застраховано лишь 10 процентов объектов недвижимости. Подобного нет нигде. С этим надо что-то делать”. И предложил страшно действенную меру: “Развивать культуру страхования”. На днях на совещании, обсуждавшем теперь уже сразу и пожары, и засуху, и наводнение, он прямо высказался за введение обязательного страхования от стихийных бедствий. Во всяком случае, на этот раз он предложил нечто конкретное, в противовес политике эпизодических жестов благотворительности со стороны государства. А она, эта политика, к выработке механизмов финансовой защиты имущественных и личных интересов граждан, пострадавших от стихийных бедствий, имеет в нынешнем виде примерно такое же отношение, как город Крымск к полуострову Крым. Вроде недалече, а совсем не то.
