Шторм

Восьмой или девятый день мы сплавляемся по Кондоме. Идём вольготно, не спеша. Днёвки не делаем, но и подолгу веслами не машем. Спешить нет смысла, команда мобильная, лагерь ставим на ночёвку аскетический (никаких излишеств). С нами нет женщин и детей, три крепких мужика. Чего нам нужно — незамысловатый ужин (что останется, тем и позавтракаем), добрый чай с добавлением таёжной зелени да пятьдесят наркомовских на ночь (для сна). Обед исключён. Вещей по минимуму, да и они в основном на теле. В общем, спартанцы аплодируют! А начиналось всё несколько сурово. Таштагольский поезд прибывает утром, и нужно умудриться сойти до прибытия на вокзал, там есть минутная остановка. Только вот ночью, пока мы досматривали сны на плацкартных полках, выпал снег (да какой). Вот вам и конец сентября по югу Кузбасса. Уже на берегу Кондомы мы веслами разгребали площадку для постройки катамарана. Понятно одежду и обувь под зиму не рассчитывали.
Серые свинцовые тучи, белые хлопья, летящие с неба, да тёмная неприветливая река. Только назад хода нет, а впереди целый месяц осени и жидкая дорога в одном направлении аж добрую сотню километров. Единственный населённый пункт — деревня Кондома где-то в середине маршрута, но мы там планировали только пополнить запасы и идти дальше до Мундыбаша. Вот такой расклад.
Нас трое. Серёга — сын «малиновского» егеря. Невысокий, худощавый, очень лёгкий на ногу. Он присоединился к нам с целью порябковать. Спокойный, уравновешенный и избегающий всякий контакт с алкоголем. Аркаша — мой одноклассник, заядлый рыбак. Основная цель похода — рыбалка и надо сказать, без рыбы не жили. Причём, его снасть — только удочка и спиннинг. Помешанный харюзятник, он может часами стегать воду удилищем и не делить рыбалку по принципу «клёв есть» и «клёва нет». Он способен терпеть любые лишения и неудобства, лишь бы это было на рыбалке. И я — сорокалетний мужчина, обременённый вредными привычками (включая охоту, рыбалку и дромоманию). В общем, компания — «всех всё устраивает». По сему, на выверты аномальной погоды наша команда отреагировала суровыми лицами и напряжённым молчанием.
Но напряг чувствовался, сырые холодные баллоны ката, к снегу стал подмешиваться дождь, хотя и несколько потеплело. Но полоса черновой тайги по берегам, унылое небо и тёмно-серая лента реки вызывали какое-то суррогатное чувство неизбежной безысходности. Да Бог с ним, настроением. Впереди десять дней охоты, рыбалки, вечеров у костра и всё, что к этому прилагается.
Через пару часов неспешного хода на правом берегу обрисовалась пасека. Людей нет, на столе прикрытая чашка с мёдом и записка с пожеланием приятного чаепития. Более удобного места для ночёвки не придумать. Даже не протопленный дом комфортнее палатки, как и спальный мешок круче одеяла. А утро встретило нас солнцем и радостным щебетанием пташек, ликующих по поводу возвращения тепла. Вот так и начался сплав по речке Кондоме. Поход как поход, обычное дело. Но вернёмся к началу повествования.
Уже поход был на излёте (ну, пара ночёвок до Мундыбаша) и мы искали удобное место для стоянки. Погода стала портиться, дул встречный ветер. А на реке, если она течёт в каньоне, частенько встречается такой феномен. Вот резкий поворот и ты радуешься, что после него ветер будет дуть в спину. Дудки! Он так и дует в анфас. Прёт по каньону, как рейсовый автобус по трассе. Я и Аркаша сидели на веслах, Сергей восседал по центру на рюкзаках. Мы не делали больших сплавных дней, поэтому гребля была не в тягость. Серёга держал ружье наготове, может и шальная утка вылететь под выстрел.
Чем ближе к Мундыбашу, тем сопки выше со скалистыми выступами. И по этой крутизне растут берёзки-альпинисты, цепляясь корнями за камни, они стоят вертикальными столбами, как символы живучести. Их валит снегом весной и каменными осыпями, вон, сколько павших лежат вершинами вниз. Но на их место уже всходит молодая поросль. Вечная борьба жизни со смертью. Кто-то не желает умирать, а кто-то не желает сдаться. И эта борьба не совсем честная. Ведь умирает один, а возрождается другой.
Я пытаюсь поточнее восстановить в памяти то место на Кондоме. Помню, что река стала шире, и был очень длинный и глубокий плёс, зажатый справа и слева почти отвесными высокими берегами (крутые склоны сопок). У кромки воды болотина и высокая трава. И вот когда мы зашли в этот длинный прямой коридор, нам навстречу ударил шквал ветра такой силы, что наша посудина двинула против течения, разворачиваясь и кренясь на бок. Откуда-то появились здоровенные крутые валы. Ветер отрывал от поверхности воду и нес её по воздуху, чтобы швырнуть полведра мутной жидкости в лицо (такое я видел впервые). Всё это сопровождалось треском падающих по крутым склонам сопок деревьев. Стало понятно, что, если нас поставит боком к валам, переворот неизбежен. Мы без гидрокостюмов и спасжилетов. В такой воде долго не проморжуешь. Да я рассмеялся бы в лицо человеку сказавшему, что кат, прошедший добрые категорийные реки, может перевернуть Кондома.
Тайга ухмыльнулась, а река булькнула: «Сарынь на кичку!» И началась потеха. Это был настоящий Армагеддон. Сначала мы гребли, пытаясь подойти к берегу, но после реальной угрозы переворота, все силы положили, дабы держать кат носом к валам. А река держала нас в фарватере, щедро швыряя брызгами и обдувая шквальными порывами ветра. Серега распластался сверху на рюкзаках, а мы с Аркашей упражнялись в гребле. Стихия бушевала, как говорится, не по-детски. Настоящий шторм на реке, другое название не придумать. Вещи на катамаране увязаны по таборному, без учёта центра тяжести и развесовки по баллонам. Если кат перевернётся, то — баста карапузики! Он в лучшем случае застрянет в середине плёса, зацепившись верёвкой за (ну не знаю, за что-нибудь), в худшем уплывёт по фарватеру. Вариант один — переждать лихоимство и держаться.
Как оказалось, силы у Зла тоже не безграничны, ветер стал ослабевать, между шквальными порывами всё чаще стали возникать короткие паузы. Правый берег, хоть и медленно, становился всё ближе. Уже реальными стали действия «Правый баллон притянись, левый оттолкнись». И вот, наконец, долгожданная суша! Нужно было добраться до более пологого берега с деревьями. В этом продуваемом коридоре мы находились под постоянным прицелом у непогоды. Гружёный катамаран тяжёл, после береговой кромки — глубина. Сергей с Аркашей бурлачили правый баллон за чалку, а я грёб, восседая на левом баллоне. Мы двигались вперёд медленно, но двигались. Это была победа. Всего-то нужно добраться до спасительного леса, а там костёр, чай, сушка одежды. Деревья защитят от ветра, нужно только найти уютную полянку не на самом берегу.
Прошло уже много лет. Краски эмоций блекнут со временем. Но иногда вспоминается тот миг, когда ты веришь, что госпожа природа может всё. И бурю в стакане воды устроить и цунами в ручейке и доказать человеку, что он уязвим и смертен.

Александр Серенко