Исповедь графомана

Пользы для смертных от пенного пива
Меньше, чем многие мнят;
Чем больше ты выпьешь, тем меньше ты можешь
Собственным духом владеть.
(«Старшая Эдда» Речи Высокого)

Слушайте, пииты и прозаеки, почитал я ваш форумок, этот тупичок непризнанных гениев и недорезанных талантов, любителей порассуждать о великом, добром и вечном. Окинул одним глазом ваши бессмертные шыдевры и перемывание косточек злобных крытегов. Заценил ваши смешные потуги погутарить о судьбах высокой литературы и слонимоськовые статьи о мэтрах словесности… и… нашёл на меня странный стих поделится наболевшим, излить, так сказать, душу, предостеречь от этой тропинки собратьев по несчастью.
Внемлите жгучему глаголу старого графомана с большой буквы Г, ибо тёмную сторону силы чую я во многих из вас: зависть, тёмная, поросшая змеями Медузы Горгоны зависть выглядывает из-за плеч ваших, сочась ядом злобы и ненависти и задыхаясь от собственного бессилия и творческой импотенции…
Право имею вещать я об этом,
Скорбный сей путь до конца одолев.
Был молодым я когда-то, подающим надежды в плетеньи словес, но трудиться усердно, талант кропотливо лелея не сдюжил, гордо достигшим высот возомнил себя. Тщетною славой толкаем на постамент самомненья сам я себя и воздвиг… о нет… опять рецидив и симптом, попробую без растеканий и завихрений…
В общем, пописывал в меру сил, а штудии свои мало-помалу стал считать гениальными, отсутствие же признания списывал на происки более удачливых завистников и, сам не заметив как, пропитался этой самой завистью, к попадавшим в тираж счастливчикам, по самую маковку.
В это же время, на волне наступившей после перестройки свободы совести и всяческих исповеданий, увлекло меня язычество. Не наше: самодельно-фольклёрное или по откровениям непонятно из какой дыры на лыжах выруливших волхвов, а настоящее, исторически достоверное – германо-скандинавское. Всяческими правдами-неправдами нашёл единомышленников, таких же ушибленных, но горящих неподдельным энтузиазмом. Запоем штудировали: обе Эдды, песнь о Нибелунгах, Беовульф, саги, да всё, что смогли достать, руны заучивали, как первоклашки алфавит. Списались с ребятами в Скандинавии и Прибалтике, благо с языками у кое-кого из наших было всё почти так же олл райт, как у Шампольона.
И ведь поверил во всё это, несмотря на тяжёлое советское прошлое, а может благодаря… Парадоксы сознания – тёмный лес.
Особенно вдохновила меня легенда про мёд поэзии и запала мыслишка выпросить у Высокого хоть глоточек. Зрела эта идейка, зрела, и в один, далеко не прекрасный момент – прорвалась, как перезревший чирей: с лихорадочностью больного диареей, спешащего сами понимаете куда, кинулся реализовывать: оформил визу – международные связи, как никак, наскреб по сусекам минимальную сумму в денежных знаках, имеющих хождение за пределами отчизны, запасся картами и отбыл в сторону острова Одина – Оденсхольма.
Судьбоносный день выдался ненастным. Друзья, втайне доставившие меня на этот, заповедный ныне, клочок суши, попытались ещё раз отговорить – куда там.
Оставшись в одиночестве, нашёл уединённый мысочек на берегу, до вечера выкладывал из камней круг и руны, умолчу какие, и прихлёбывал из фляжки напиток, состав также скрою за кадром. К полной темноте развёл три костра и начал рецитировать гимн, словами которого с вами опять же не поделюсь, не из жадности, а дабы избежать соблазна слабых сердцем.
Небо разразилось нешуточной грозой; перекрывая завывания ветра строфы приходилось реветь раненой белугой. Впав в неистовство берсерка во вспышках чудовищных молний, бичующих море как ленивого вола, заметил я приближающегося старца. Отец Асов снизошёл до меня в образе путника: синий плащ развевался на ветру, войлочная шапочка, два чёрных ворона на плечах взмахивали крыльями при особенно сильных порывах. Подойдя, Великий Один, опираясь на копьё-посох, левой рукой протянул мне кованую чашу с вожделенным мёдом:
– Пей, смертный, мерой да будет мудрость твоя.
Трясущимися руками схватив чашу и забыв об осторожности, я осушил её до дна, неотрывно глядя на Мудрейшего из богов.
С каждым глотком облик его менялся: лицо вытянулось и похудело, исчезла борода, огненно-рыжие волосы опустились ниже плеч, из-под них выглянули заострённые, такие сейчас рисуют у эльфов, уши. С ужасом я узнал коварного Локи. Страшно хохоча, он выкрикнул мне страшный приговор:
– Жадный глупец! Мог ли Отец Богов наградить священным мёдом завистника. Достался тебе отстой рифмоплётов. Знаешь о нём? Ненасытностью же своей меру отмерил страданьям ты!
Выронив чашу, с ужасом схватился я за голову: «Бурда графомании», так могли бы назвать теперь эту часть мёда, извергнутую на землю Одиным через задний проход, когда в виде орла уносил он напиток вдохновения, украденный у великанов.
Но всех последствий я тогда и представить не мог.
Первый приступ настиг меня уже по дороге на родину: исписал все случившиеся у меня блокноты, тетрадки и салфетки малохудожественной ерундой.
Дальше больше: всё свободное время стало улетать в бездонную трубу графомании. А ведь нужно было сии творения ещё и кому-то поведать. Жена сбежала через месяц, родные и знакомые перестали заходить вовсе и меня к себе в гости пускать тоже. С работы «ушли» меня через полгода.
Интернет очень выручил: зарегистрировавшись на куче литературных сайтов под разными никами строчу теперь прямо в сети, не утруждаясь черновиками. Устроился ночным сторожем в контору, где есть доступ к паутине. Деньжат поднакоплю и куплю себе дешёвенький нетбук, чтобы и в пути не терять время. Не могу не творить, неудержимый огонь бурлит внутри и требует выплеска наружу в виде стихов, поэм, романов, статей, эссе и… сообщений на форумах…
Так-то братцы-кролики… Сказка ложь… но на ус мотайте.

Сергей Загнухин